– Понравилось? – сдуру спросила я, но без всякой задней мысли, и тут же подумала: «Вот она – немая сцена гоголевского «Ревизора». Сейчас мне придется сыграть и в качестве городничего, и в качестве его жены с дочерью, и почтмейстера, и Землянику, и Лука Лукича… А ревизор уже приехал. Сейчас мы исполним последнюю сцену, «занавес опустится», и моя свадьба, и последующая жизнь с Власом полетят в оркестровую яму. – Где ты взял книгу?
– Утром мне позвонила бабушка, попросила срочно приехать. Я, конечно, все бросил и поехал. Она и дала. А ей дала почитать Вера Петровна.
«Нахалка! Сама крутит роман с осеменителем коров, а мне рушит судьбу!» – со злостью подумала я.
– Я читал роман целый день, и вот что я хочу тебе, Маша, сказать, – продолжал он. – Я тебя очень люблю, но… – Он замолчал, видимо, ему трудно было сказать фразу, которую он репетировал все время, пока ехал домой.
– Что «но»?
– Но свадьбы не будет. Я многое понял… Ты совсем не любишь меня. Ты согласилась выйти за меня замуж только потому, что на твоих глазах тебе изменил Кронский. На самом деле ты любишь его. А я… Это просто стечение обстоятельств.
– Наша жизнь и состоит из этих стечений обстоятельств. А потом глупо так реагировать на какой-то роман. Это всего лишь художественный вымысел.
– Нет, это правда, – упрямо проговорил он. – И с этим Кронским ты встречаешься до сих пор. Думаешь, я не знаю, где ты была той ночью, когда сказала мне, что у Веры Петровны плохо с сердцем? Ты была с ним! На следующий день он позвонил тебе! Ты этого не помнишь? – расходился Влас. – Я взял трубку, а он попросил Марусю! И дело ни в каком не в романе, который он дал тебе якобы почитать! Вы договаривались о следующем свидании. Теперь-то я понял, почему ты каждый день моталась к себе домой! Ты не работала там – ты встречалась с этим извращенцем! Как ты могла!
– Это не так! Я никогда не изменяла тебе! – закричала я – больше всего на свете я ненавижу незаслуженные обвинения! – Тебя пожирает ревность изнутри, а я предупреждала, что это страшное чувство!
– Не столько ревность, сколько твое вранье! А главное – не это!
– Что же главное?
– Как ты могла общаться с таким человеком? Как тебе не стыдно?!
– А чего это мне стыдиться?! – взорвалась я. – По крайней мере, я все честно описала в книге! А вот с кем ты общался до меня – я не знаю! Не будет свадьбы – и не надо, напугал! – Я сняла кольцо с овальным цейлонским сапфиром и, положив его в кадку с хамеропсом, кинулась собирать вещи.
– Ты сейчас никуда не поедешь, утром я сам отвезу тебя.
– Обойдусь как-нибудь.
– И забери кольцо – это подарок.
– Обойдусь как-нибудь, – повторила я, и Влас вдруг крепко схватил меня за запястья.
– Ты меня не понимаешь! Меня не волнует твоя прежняя жизнь. И я вовсе не ревнивец! Я очень люблю тебя! Ты подарила мне много счастливых минут! Возьми кольцо.
– Больно надо, обходилась и без него! Что у меня, колец, что ли, мало!
– Главное не это!
– Что ты зациклился: «Главное не это, главное не это!» Что главное-то?
– Я не верю, что ты меня любишь, – тихо проговорил он.
– Да не верь! Это твои трудности! – Я вдруг незаметно для себя заговорила, как Николай Иванович: «А это ваши трудности». – Очень нужно мне было торчать в твоей квартире, когда у меня дел невпроворот! – крикнула я, швыряя на дно сумки-кишки майки и сарафаны. – Нужен мне был банкет! И плацкартный вагон! И светлячки! И каждодневные подъемы в гору! И бабка Голобородько! Уже давно бы роман дописала и сдала! Все бросила, все на месте стоит! Больно мне было нужно зарывать талант в землю ради человека, которого я не люблю! – Я звякнула молнией – вещи были собраны. – Пусти меня! – потребовала я.
– Ну куда ты в пижаме-то собралась?
– Как-нибудь доберусь до дома!
– Нет, завтра утром я сам тебя отвезу. И знай, что я тебя очень люблю.
– Но я тоже тебя люблю! – растерянно сказала я.
– Зачем обманывать себя и меня. Я тебе не верю, – упрямо повторил он. Влас зациклился на своем «неверии», точно так же как на юге по поводу «комнатки у моря». Доказывать ему что-либо было бесполезно.
– Если тебе что-нибудь когда-нибудь понадобится, я всегда протяну тебе руку помощи, но в твою любовь ко мне я не верю, поэтому жениться на тебе не могу. Не обижайся! – проговорил он и улегся спать на диване в гостиной.
Я вышла на балкон, выкурила сигарету и подошла к Власу – он курил в комнате.
– А я и не обижаюсь! Обижаться – глупо. Так не приобретешь никакого жизненного опыта. Нужно просто делать выводы из складывающихся ситуаций и поступков окружающих.
– Маша, я надеюсь, что когда-нибудь ты меня полюбишь. Я буду ждать этого момента, потому что без тебя не видать мне счастья, – печально проговорил он и потушил окурок в кадке с хамеропсом. Я хотела было встать в шестую позицию – я подумала, что еще можно все исправить и примириться – глупо расставаться двум любящим людям. Странно это как-то, но Влас сказал «спокойной ночи» и отвернулся к стене.
* * *
Все вернулось на круги своя: я снова жила дома, снова была одна и снова взялась за работу, следуя мудрому совету совсем немудрой Мисс Бесконечности: «Если у тебя плохое настроение или обидел кто, единственное, что может помочь в этом случае – работа. Принимайся за что угодно – стирай, мой полы, гладь белье, размораживай холодильник. Только не сиди и не жалей себя!» Я с головой ушла в работу – писала до глубокой ночи, изредка отвлекаясь на телефонные разговоры с Икки и Женькой. Погода благоприятствовала – август выдался дождливым и холодным – по крайней мере, хоть задница не прилипала к стулу от многочасового сидения за письменным столом. Пулька со своим проктологом укатила отдыхать в Крым, Анжелка по утрам в сопровождении госпожи Нины ездила по колдунам и бабкам лечиться от алкоголизма, а вечерами напивалась до невменяемого состояния.
Но нет, нет, нет! Все по порядку!
После того как Влас привез меня домой, я первым делом позвонила бабушке.
– Ты зачем подсунула мою книжку Олимпиаде? – грозно спросила я.
– Интересно! – вызывающе воскликнула Мисс Бесконечность. – Она попросила – мне что, надо было сказать «не дам»?!
– Ты разрушила мою судьбу, не будет теперь никакой свадьбы!
– Как это не будет! Мы с Панкратушкой уже над свадебными костюмами думаем! – возмущенно проголосила она.
– Из-за тебя моей свадьбы с Власом не будет!
– А, твоей! – облегченно проговорила она, что привело меня в бешенство.
– И твоей тоже! Поверь! Сейчас же звоню твоему сыночку, пускай приедет, разберется! – прокричала я и бросила трубку.
Звонить дяде Жоре я, конечно, не стала – пусть делают что хотят, достаточно и одной расстроенной свадьбы, но бабушка, видимо, восприняла мою угрозу всерьез и тут же перезвонила, подсунув трубку искусственному осеменителю коров с пышными бакенбардами:
