– Да что ты ерунду-то какую-то говоришь?! Ты выглядишь прекрасно, намного моложе своих лет! – Это было правдой – Икки нельзя дать больше двадцати восьми.
– Я же просила: не надо утешать меня! Скажи хоть раз в жизни правду!
– Наглость какая! Я тебе хоть раз врала? Или ты хочешь, чтобы я сейчас это сделала и сказала, что ты выглядишь на все сорок? Я не понимаю. Ты можешь объяснить, что стряслось?!
– Этот молокосос, юрист поганый, студент на подработке, после всего, что между нами было (а я тебе скажу, что никакого удовольствия я не получила, и вообще он в свои 23 года уже импотент конченый!), потребовал с меня 150 долларов!
– За что? – У меня челюсть отвисла.
– За оказанную сексуальную услугу! – Икки снова было собралась плакать, но я своим вопросом, видимо, помешала ей это сделать:
– А ты что?
– Дала червонец и сказала, что он и этого не заработал. Он возникать начал, а я говорю: «Если сию секунду отсюда не уберешься, я сигнализацию включу – милиция приедет, а я скажу, что ты в мою аптеку забрался и деньги из кассы украсть хотел!»
– А он что?
– Потаскухой меня обозвал! По-одонок! – Икки снова завыла.
– Сутенер! Альфонс! – Я очень сильно разозлилась – это что же получается? Женщинам после тридцати теперь мужикам за секс в долларах платить?! Нет, мир перевернулся! – Успокойся, Икки! Зря ты ему и десятку дала. Нужно было каблуком по причинному месту изо всех сил ка-ак долбануть! А потом скалкой по голове и пинком под зад! – высказалась я и поняла, что поездка с Адочкой за пряжей не прошла даром. – Забудь его! Надеюсь, вы предохранялись?
– Да, были у меня тут противозачаточные пилюли собственного изготовления, – хлюпая, проговорила Икки.
– Я не понимаю, при чем здесь пилюли? А если он болен чем-нибудь? Твои пилюли от этого защитят?
– А откуда могут быть в производственной проктологической аптеке презервативы? Простите, но мы их не изготавливаем!
– Ты должна всегда носить их в сумочке! – Я чуть было не ляпнула: «если такая безудержная».
– Откуда я знала, что он мне позвонит?! Ой-хо-хо-й! – Икки горько плакала. – А что, если он меня какой-нибудь гадостью зарази-ил?
– Не думай об этом! Вообще, забудь об этой ночи, будто не было ничего, а то так и с ума сойти недолго.
– А вдруг у него СПИД?
– Ничего у него нет, и его не было – тебе просто кошмарный сон приснился! Все. Забудь! И расскажи лучше, дома была? Как мамаша? Что в аптеке? – Я изо всех сил пыталась отвлечь бедняжку от печальных мыслей.
– Они все хотят моей смерти! Они угробят меня! Мамаша заявилась в шесть утра и сообщила, что в самом скором времени выйдет замуж за Векововского и что мы будем жить все вместе!
– Почему? Он бомж? У него квартиры нет?
– Откуда я знаю! Мы с ней переругались, и я ушла на работу. А в аптеке вообще кошмар! Это даже не филиал Ганушкина, это хуже! Сначала пришел Иннокентий и приволок с собой помимо Кати Кучкиной еще одну дефективную, с блуждающим взглядом – тоже бывшую ученицу твоей бабушки – они все в одном классе учились – Лиду Сопрыкину. Я в ассистентскую даже заходить боюсь! Они там носятся, скалками друг друга дубасят и ржут, как лошади. Я в подсобке заперлась, Светка в туалете опять рыдает, Варя пытается еще там что-то приготовить. За прилавком никого. Это ужас какой-то! В довершение всего полчаса назад в аптеку заявилась Адочка с рулеткой – мерки с этих кретинов снимать. Теперь носится вместе с ними между столами. Нет, мое сердце не выдержит такого издевательства! Ну вот ты мне скажи, как можно рулеткой мерки снимать? Твоя кузина – она строитель или модельер? Слушай, Маш, приходи! Сделай что-нибудь! Или к вечеру ты найдешь тут мое холодное тело!
– Ладно, сейчас оденусь и приду, – согласилась я, решив, что «Безумный ревнивец» может подождать, а моя подруга на грани помешательства.
– Я тебя буду ждать в подсобке. Только на тебя надежда, Машенька! Ты хоть Аду выпроводи! – И Икки положила трубку.
Я стремительно выключила компьютер, вскочила со стула...
Дзз... Дззззззззз... Дз.. Дз..
– Ну что еще?! – гаркнула я в трубку – я не сомневалась, что это была Икки.
– Корытникова! Что значит – ну что еще?! – возмутилась Любочка.
– Ой! Любочка! Я думала, что это не ты. То есть я не думала, что это ты, – растерялась я.
– Совсем уже! – Мой редактор все еще не могла успокоиться.
– Здравствуй, Любочка! Как дела? – как можно приветливее заговорила я.
– Тебе в редакцию пришло письмо – наверное, от поклонника твоего творчества. Приезжай, заодно и книжки заберешь, я все время о них спотыкаюсь.
– А что, вышел «Секс на сеновале»?
– Уж две недели как вышел!
– Завтра приеду, Любочка, обязательно приеду! – заверила я ее.
– Корытникова, а ты начала новый роман – нежный и романтический? – спросила она и притаилась.
– Конечно, уже заглавие придумала! – брякнула я.
– Заглавие? И, кроме заглавия, больше ни на что не сподобилась? – выдавила она и закричала: – Это ужас какой-то! Нужно немедленно увольняться! С кем? Скажи, Корытникова, с кем мне работать?! Кронский застрял в Бурятии, Кабздецкий снова в запое, ты, кроме названия, ничего придумать не можешь! Один Мнушкин силится что-то изобразить! Опять пишет какой-то пошлый бульварный роман, где действие происходит в XIX веке. Снова все исторические факты переврет, снова у него все герои – масоны, снова он привозит мне по главе в неделю да приговаривает: «Еще тепленькое, из-под пера!». Дурак! А я сижу целыми днями и переписываю его ересь! Потому что мне за это отвечать – и никому больше! Надоели вы мне все! – Она хотела, видно, трубку бросить, но передумала и, немного успокоившись, проговорила: – Итак, Марья Алексеевна, завтра я вас жду.
«Не в настроении», – подумала я о Любочке, надевая шубу.
Дзз... Дззззззззззззз...
Да что ж это такое! Как нарочно!
– Да! Але!
– Манечка, здравствуй, детка! Мы с тобой еще не разговаривали? – Это была Мисс Бесконечность.
– Нет, – буркнула я. – Мне некогда, говори, что надо, я убегаю!
– А мне ничего не надо! У меня все есть!
– Что у тебя есть-то?
– А что надо!
– А что надо-то?
– А чего есть!
– Мне некогда, я убегаю! Икки спасать!
– Событиев у людей! Событиев! – проговорила она не своим голосом. Опять где-то услышала и как попугай бездумно повторяет выученные ночью чужие фразы. Что-то знакомое: «Событиев у людей!» Вспомнила! Ну, конечно, бабушка вчера посмотрела фильм «Старый Новый год» и теперь сыпет из него вызубренными выражениями.
