– Налаживайте связь, – распорядился Новак.
Прошло полминуты. Марек Рада знаком показал Новаку, что все готово. Новак взял у него рацию:
– Алло! Это Ян Новак, офицер чешской горной экспедиции. С кем я разговариваю? Прием.
– Вадим Паненок, офицер связи. Прием.
– Дайте мне руководителя группы.
– Одну секунду… Алло, Александр Скоков на связи.
– Вы руководитель группы?
– Да.
– Ну надо же! Наверное, мне надо сказать, что я рад познакомиться с вами. Меня зовут Ян Новак, я старший в группе чешской экспедиции.
– Чешской? Честно говоря, мне ничего неизвестно об этом.
– Нам дали разрешение на восхождение на пик Кангбахена в самый последний момент.
– Я не слышал.
– Хорошо, я допускаю, что вы не слышали – наверное, у вас что-то со слухом. Но вы же не слепые, господин Скоков! Вы должны были видеть нас, мы который день наступаем вам на пятки. А вы играете с нами в догонялки. Кстати, раз уж мы познакомились, может, вы перейдете на русский?
– Без проблем. Если это удобно для вас.
– Вот так лучше, – одобрил Новак, услышав русскую речь. – Скажите, Скоков, чего это вы шпарите по горам, как угорелые, не оставляя за собой промежуточных лагерей? Только честно.
– У меня молодая группа, мы заранее планировали создание экстремальных ситуаций.
– Планировали и не ставили в известность поисковиков. Планировали – и совершенно забыли, что экстремальных ситуаций в горах больше чем достаточно. Знаете, Скоков, я не очень-то вам верю. У вас есть более правдоподобное объяснение?
– Нет. Я сказал вам правду. А ваше право – верить мне или нет.
– У меня к вам предложение: давайте встретимся. Вы задержитесь всего на сутки.
– Мне нужно обсудить это со своими людьми.
– Валяйте, Скоков, обсуждайте. Да… у вас действительно все в порядке?
– Разве не видно по нашему темпу?
– Видно. Именно это я и имею в виду. Я говорю о вашем парне, он догнал вас?
– Мои все на месте. Может, это ваш человек?
– Бросьте, Скоков! Еще одна экстремальная ситуация – когда вместо рюкзака багажная сумка? Или метод воспитания?
– Не знаю, о чем вы говорите.
– Так-так… На какое время мы назначим наш следующий сеанс в эфире?
– На завтра. Утром, в 8.00. Всего хорошего. Рад был познакомиться.
– А я не очень. Конец связи.
Новак обвел глазами Кроужека, Базилевича, Миклошко и группу альпинистов.
– Они психи! Я смог бы, наверное, их понять, если б они были японцами. Но они русские, черт побери!
4
Шеель рассмеялся, ощупывая колючими глазами посеревшее лицо Скокова.
– Значит, герр Скоков, это ваш человек?
Единственное, что смог в это время сделать Скоков, это выдавить из себя непонимающую улыбку, повторить то, что минуту назад он сказал Яну Новаку:
– Не знаю, о чем вы говорите.
– Вы все знаете и все понимаете. – Шеель подозвал к себе Фитца. – А ну, Йохан, вспомни, сколько людей вы насчитали в базовом лагере русских у ледопада?
Фитц ответил не задумываясь:
– Десять человек. Мы запомнили каждого в лицо.
Шеель покачал головой:
– Это наш просчет. Мы не подсчитали убитых – я надеялся, что один из них болен и находится в палатке. А факиры очень быстро расчистили площадку от трупов. – Капитан несколько секунд молчал. – Одиннадцатый все время шел за нами. С багажной сумкой. Он опоздал, герр Скоков?
– Повторяю: я не знаю, о чем вы говорите.
– Ничего, это временно. Скоро вы все поймете. И заговорите так быстро, что я буду вынужден просить вас говорить помедленнее. Но для меня и так все ясно. Ваш человек задержался по какой-то причине, прибыл на базу налегке, с дорожной сумкой. Скорее всего, он все-таки нашел следы крови и стреляные гильзы. И – пошел за нами. Очень неординарное решение. Ваш друг очень смелый. И его не так уж трудно вычислить.
Рюкзаки стояли наготове. Шеель опустился на один из них и пригласил Скокова сесть на другой. Руководитель российской экспедиции, поколебавшись с секунду, приглашение принял. Шеель снова улыбнулся: он любил, когда признавали его превосходство.
– Судя по тому, каким темпом шел ваш человек и какие сложные участки достались ему, он – скалолаз. А таковых в вашей группе было только двое – Мусафиров и титулованный Курочкин. Я склоняюсь в сторону последнего. – Глаза Шееля невольно выразили одобрение. – Да, он очень смелый. Он спустился за вещами Дитера Лемке. И это его ботинки прошли сегодня по лагерю. И он же отправил на тот свет Вестервалле и Майера. А еще он вооружен.
– Вы бредите, Шеель.
– Ничуть. Я могу по пальцам перечислить все его вооружение и амуницию, включая и то, чего не было в вещах Лемке. Веревок, например. Без них он бы не вытащил рюкзак из расщелины. Так что вы скажете, герр Скоков?
– Я же сказал вам, что не имею представления, о чем вы тут рассказываете. Со мной были все люди, одиннадцать человек, девятерых вы убили.
– Ну, ладно, Скоков, вы упрямый человек. Но прежде чем над вами поработает Йохан, я все-таки докажу вам, что я прав. Сейчас один из моих людей свяжется по рации с горной базой и спросит, отмечался ли у них по прибытии… Сергей Курочкин. О! Я очень много знаю о ваших людях, герр Скоков! Очень. На меня работает чрезвычайно информированный человек.
«Координатор, он же Доктор», – чуть не слетело с языка Кепке, который ловил каждое слово командира.
Шеель выбрал именно его:
– Хорст, вызывай по радио горную базу.
– Чем объяснить свой звонок? – потренировался он в ужасном английском, готовясь к разговору.
Шеель потер лоб, неотрывно наблюдая за Скоковым:
– Скажи следующее: у нас в отряде строгая дисциплина, и мы решили выяснить, говорит ли наш товарищ правду.
Кепке покачал головой:
– Звучит, как идиотская фраза из паршивого боевика про русских.
Капитан насупился:
– Пожалуй, ты прав, Хорст. Отложи переговоры с базой до более удачной формулировки.
– Мне придумать ее самому?
– Да, придумай сам. – Шеель вновь обратился к Скокову: – Итак, герр Скоков, вы знакомы с Йоханом Фитцем? Он крайне упорный человек.
– Подождите, – Паненок сидел рядом с начальником, опустив голову. – Мы с… со Скоковым говорили сегодня утром на эту тему. Нам кажется, что это Сергей.
Пожалуй, другого выхода у врача экспедиции не было. Скоков мысленно согласился с ним.
