– Я тоже не буду возражать, если ты снимешь рубашку.
Уголок рта у него чуть дернулся, однако он не рассмеялся. Его рука мгновенно оказалась у нее на спине, а тесемки ее небесно-голубого топа, завязанные бантиком, свободно повисли.
– Тебе хочется, чтобы я снял рубашку? Я действительно нравлюсь тебе, Джози?
Хм… Здесь должно было последовать решительное «да». Ее бикини сползло вперед, земное притяжение властно влекло ее груди, удерживаемые лишь нижней полоской топа. Как только лифчик окончательно сдастся, получившийся ансамбль сгодится лишь в двух местах – либо на топлесс-пляже во Французской Ривьере, либо в обычном стриптиз-клубе. Что тут же заставило ее задуматься, а не стоит ли попытаться изобразить несколько экзотических танцевальных па прямо на коленях у Хьюстона.
Малейшее движение в сторону могло заставить треугольнички сдаться и скакнуть поверх сосков. Хьюстон с шумом выдохнул, чуть тряхнув головой.
Джози с трудом проглотила невесть откуда набравшуюся слюну.
– Ты же знаешь, что нравишься.
– Да брось ты эти чертовы ножницы и встань.
– Я же не закончила. Осталось снять еще два стежка по дюйму длиной.
Но ей все равно пришлось вскочить на ноги, когда он снова достал ее большим пальцем ноги, и острый приступ желания пронзил ее в ответ на настойчивые толчки и требовательный голос. Откровенное вожделение на его лице сделано ее возбуждение острым, как лезвие бритвы.
– Оставь эти швы на потом. – Он встал с кушетки и несколько раз согнул и разогнул ногу, якобы случайно задевая коленкой оставшуюся нетронутой часть бикини – влажные трусики, прилипшие к лобку. – Ага, мне уже гораздо лучше, хоть ты еще и не закончила.
Она желала его, любила, ей нужно помочь ему вновь стать преуспевающим в этой жизни, независимо от того, останется он хирургом или нет.
Хриплый возглас вырвался у нее из горла, когда его твердое колено снова уперлось в нее. Признание собственной слабости, согласия и поощрения. Она зажмурилась от замешательства и острого наслаждения, пока он коленом раздвигал ее ноги. Опершись о край кофейного столика, она спросила:
– Хьюстон, ты уверен, что мы можем заняться этим? Мне не хотелось бы повредить тебе ногу или еще что-нибудь. У тебя ничего не болит?
Ничего, в чем он мог бы признаться. И в том месте, о котором она могла подумать.
– У меня болит только одна часть тела – в трусах, да и то лишь от того, что слишком сильно хочет тебя. – Неподдельное возмущение звучало в его голосе, он явно не преувеличивал.
У Джози подкосились ноги, и она, не блистая грациозностью, соскользнула спиной на пол, приземлившись прямо у него между колен, страстно желая сбросить этот топ, висевший у нее на грудях, словно какое-то странное нейлоновое украшение. Но она так и не скинула его.
Ей захотелось хоть раз вывести его из равновесия, чтобы он спотыкался и запинался, чтобы его также сотрясало вожделение, как это происходило с ней. Заставить его забыть о предстоящем замужестве матери и об отце, и об искалеченной руке и понять наконец, что он может отрицать или называть это, как ему вздумается, но между ними существует нечто большее, чем взрывной секс.
– Хорошо. Тогда я это исправлю.
Она засунула руку в его еще влажные плавки и тронула гладкий, не совсем затвердевший член.
– Джози! – Он отступил назад и наткнулся на кушетку.
Она улыбнулась, запечатлела поцелуй прямо над резинкой плавок, лизнув языком видневшийся пучок темных волос. Поймав кураж, она стянула с него плавки до самых колен.
– Джози. – Казалось, он был в полном шоке, что лишь подстегнуло ее решимость и возбудило до такой степени, что она с трудом, прерывисто задышала, еще даже не коснувшись его.
Ее обнаженные груди терлись о его бедра, она подняла руки и неуверенно схватила его член, ощутив, как и он затвердевает и дергается под ее пальцами. Почувствовала всю мощь его желания.
Удерживая ствол обеими руками, она обхватила губами головку и отважилась чуть лизнуть ее.
Он вздрогнул всем телом.
– Черт, не делай этого. – Она снова лизнула.
Он коленями обхватил ее плечи.
– Дьявольщина, я же сказал, перестань! – Лизание сменилось чувственным отсасыванием.
– Моя матушка может в любой момент войти и застать нас.
Его голос дрогнул, и краем глаза Джози видела, как пальцами здоровой руки он впился в спинку кушетки, чтобы удержаться на ногах. Отчаяние, прозвучавшее у него в голосе, развеселило ее. Ведь он был из породы тех, кто ни за что не займется делом, не сняв швы. Хьюстон не любил сидеть на месте пассажира, предпочитая рулить сам.
– Мы же услышим, как хлопнет входная дверь.
Ее затвердевшие соски натягивали свободный лифчик, а тело эхом отзывалось на его возбуждение.
– Прекрати, Джози.
Она украдкой подняла на него взгляд, не переставая обрабатывать языком его твердокаменный жезл. Глаза у Хьюстона были закрыты, рот сжался в тонкую линию, мускулы вздулись на руке, вцепившейся в спинку кушетки.
– Почему же? Я остановлюсь, если тебе будет больно, – пробормотала она, уверенная в его реакции на это заявление.
– У меня ничего не болит.
– Тогда помолчи.
Первоначально она думала проделывать все не спеша, с чувством и с толком, чтобы успеть насладиться самой. Ублажить его, заставить прочувствовать то, что переживала она всякий раз, когда он касался ее. Но Джози не сумела удержаться, не смогла умерить собственное возбуждение, ее тело трепетало, жаждало и требовало разрядки и высвобождения.
Ей хотелось добиться его полной капитуляции. Но ожидание и предвкушение надвигавшейся кульминации, предвозвестниками которой были издаваемое им нечленораздельное рычание и хрипы, заставляли ее ерзать, прогибаться и извиваться под ним, прижиматься к нему всем телом, ласкать его мошонку и бедра.
Сильнейшее, жгучее желание нарастало у нее внутри, рвалось наружу, между ног она ощущала знакомую пульсацию. Вдруг острое наслаждение пронизано ее, разразившийся оргазм застал ее врасплох, она застонала, на мгновение перестала сосать и прижалась к его ноге.
– Вот это да! – воскликнул он, вцепившись в ее плечо.
– Прости, – выдохнула она. Все ее тело билось в конвульсиях. Она с шумом втянула воздух, жалея, что ее вспышка могла испортить ему кайф. – Господи, прости меня, я не хотела, я не собиралась кончить, клянусь тебе.
Прижавшись к его животу, она дрожала мелкой дрожью, зажмурившись: ослабевшие ноги не держали ее. Хьюстон оттянул ее голову назад, так что она могла смотреть прямо ему в глаза.
Жар страсти в его подернутых дымкой голубых глазах вновь распалил ее вожделение. Казалось, он был готов войти в нее быстро, резко и немедленно.
