А что Ларкину вменить? Его-то за что можно привлечь к
ответственности? Сам никого не убивал, даже близко к жертвам не подходил.
Гипноз недоказуем. Слова говорил? Ну так и вы говорите, кто ж вам мешает,
только совершенно не факт, что вас послушаются и сделают, как вы велите. И
Ларкина никто не слушался. И вообще он ничего такого им не говорил.
Обыкновенная психотерапевтическая беседа. Стресс снимал. А что, нельзя? Ах,
запись. Ну это он так, экспериментировал. Дурака валял. Морочил голову
доверчивому Князеву. Пошел и убил? Да что вы говорите? Не может быть! И кого?
Человека на проезде Черепановых? Ну надо же. Вот дурачок. Да Ларкин назвал
первый пришедший в голову адрес. И человека, который там живет, он и знать не
знает.
Гордеев и следователь Ольшанский спорили до хрипоты, пытаясь
решить, что же делать с Ларкиным. За Михаилом Давидовичем постоянно велось
наблюдение и задержать его можно было в любой момент, но было совершенно
непонятно, надо ли это делать, а если делать, то по какому плану. Обвинить его
не в чем. Стало быть, и расколоть не удастся. А если учесть его необыкновенные
способности, то вряд ли даже самая умелая и изощренная тактика допроса даст
хоть какой-то результат.
В конце концов решили Ларкина пока не трогать.
* * *
– Проходите, Павел Дмитриевич, – сказала Настя как
можно приветливее.
Ей удалось полностью взять себя в руки, успокоиться и
приготовиться к разговору с Павлом.
– Похоже, вас ангел хранит, – улыбнулась она. –
Значит, не зря я тащила вас на себе из Самары. Если бы вас сегодня убили, мне
было бы обидно. Вы знаете человека, который на вас покушался?
– Нет. Лицо незнакомое. И имя его впервые слышу.
Настя видела, что он не лжет. И еще она видела, что Сауляк
вымотан до предела и еле держится на ногах.
– Но у вас есть хоть какие-нибудь подозрения: кто это такой,
кто его послал, чье задание он выполнял?
– Я уже говорил вам, Анастасия, я не страдаю от недостатка
недоброжелателей.
– И вас не удивляет, что в их числе оказался ваш
покровитель?
Сауляк нахмурился. Глаза его опять убегали от Насти,
останавливаясь то на стене выше ее головы, то на полу, то на окне.
– Кого вы имеете в виду?
– Антона Андреевича Минаева. Это он послал к вам наемника.
Чем вы перед ним провинились, хотела бы я знать?
– Вы ошибаетесь.
В его голосе вновь зазвучало высокомерие, как когда-то в
Самаре, когда они только-только познакомились.
– Нет, Павел Дмитриевич, я не ошибаюсь. Генерал Минаев
встречался с неким посредником. Этот посредник нашел наемника Князева и
отправил его к вам с пистолетом в кармане. У меня есть фотографии, видео– и
магнитофонные записи, подтверждающие это. Поймите же, Павел, мы здесь, на
Петровке, не боги, мы не всемогущи, и наши сотрудники не могли случайно
оказаться в вашем подъезде, когда туда явился Князев с заданием вас убить. Мы
разрабатывали этого посредника, именно поэтому и засекли его контакт с
Минаевым. Неужели вас это не убеждает?
– Нет. Наш разговор утратил предметность, вы не находите?
Он ей не верит. Или, наоборот, сразу признал ее правоту, но
есть какая-то причина, по которой он не может показать, что согласен с ней.
Конечно, он должен стоять на том, что Антон Андреевич Минаев – святее всех
святых. «Отстрел» команды Малькова начался через несколько дней после того, как
Павел вернулся в Москву. И закончился за два дня до того, как он уехал в
Белгород и поселился там в гостинице. Минаев просто не может не иметь к этому
отношения. А где Минаев – там и Павел. Так что оба будут стоять на своей
безгрешности, упираться до последнего. Ничего, Павел Дмитриевич, ты у меня
сейчас под дых получишь.
– Павел Дмитриевич, предметом нашего разговора является
последовательность жертв. Вы отдаете себе отчет, что вы в этом ряду последний?
Вот так, Павел Дмитриевич. А теперь думай. Пытайся угадать,
что я имела в виду. Ни за что не угадаешь. И начнешь проецироваться. Начнешь
говорить о том, что беспокоит тебя больше всего. Ну, давай же, начинай.
– И кто же, по-вашему, первый в этом ряду?
Хитришь, Паша. «Угадай слово, которое кончается на букву… –
А ты скажи, на какую букву оно начинается». Ну, скажу я тебе, кто был первым в
этом ряду. Все равно ты ничего не поймешь. Потому что этот человек в обоих
рядах первый – и в твоем, и в моем.
– А первым был генерал Булатников. Мне казалось, что это
очевидно.
– И много ли человек в этом кровавом ряду?
– Павел Дмитриевич, давайте прекратим игру в угадайку. Вы
прекрасно понимаете, о чем идет речь. И продолжаете покрывать Минаева, как
будто он вам сделал много хорошего в жизни. Он убийцу к вам послал, вы хоть
понимаете это? Он перевербовал вашего помощника, уж не знаю, как ему это
удалось, шантажом или деньгами, но он сделал так, что ваш помощник послал к вам
наемника.
– Это бездоказательно, – равнодушно сказал
Сауляк. – Я не знаю, о каком помощнике вы говорите. И вообще я вам не
верю.
– И напрасно, – ответила Настя почти весело, –
хотите, кино покажу? Сами увидите, как Михаил Давидович Ларкин вводит вашего
несостоявшегося убийцу в гипнотический транс и внушает ему вас убить. Даже
адрес ваш ему называет, чтобы, значит, тот ненароком не ошибся.
– Это чушь, – медленно произнес Павел.
* * *
Скрывать факт знакомства с Мишей было бы глупо, все женщины,
приходившие к Ларкину на прием, видели Павла. Если их разыскали, то отпираться
бессмысленно.
– Это чушь, – сказал он, тщательно взвешивая каждое
слово. – Я действительно знаком с психотерапевтом Ларкиным, но не
настолько близко, чтобы давать ему повод убивать себя. И потом, я не давал ему
своего адреса. И вряд ли он мог узнать его каким бы то ни было способом. Он
ведь даже фамилии моей не знает.
– Вот видите, значит, ваш адрес ему кто-то дал. Кто-то, кто
знает вашу фамилию, адрес, а также то, что вы вернулись в Москву и должны ровно
в двенадцать дня выйти из квартиры. Наемник не ждал вас, Павел Дмитриевич. Он
вошел в подъезд без пяти двенадцать. Вы все еще сомневаетесь?
Он не сомневался. Но разве мог он признаться, что между ним и
генералом Минаевым существует тайна, из-за которой Павел стал для него опасен.
– Вы меня не убедили. Я не вижу, зачем Минаеву убирать меня.
Он приложил столько усилий к тому, чтобы вытащить меня из Самары целым и
невредимым. Вам ли этого не знать, – тут он позволил себе чуть-чуть
усмехнуться. – Он столько сделал для того, чтобы я уцелел.
– Хорошо, допустим. А Рита?
– Что – Рита? – вздрогнул он от неожиданности.
– Маргарита Дугенец тоже входила в вашу группу?
– Я не понимаю, о чем вы. Рита просто была моей невестой.
