– А вот и наш Михаил Давидович, – почему-то радостно
сообщил завсектором, поднимаясь со своего места. – Вы тут поговорите, я
вас оставлю, мешать не буду.
Гость оказался сотрудником КГБ и вежливо так, интеллигентно
предложил Ларкину повнимательнее прислушиваться к разговорам, которые ведут
актеры и прочие работники театра, особенно накануне выезда на гастроли. Не
собирается ли кто-нибудь из них вывезти контрабандой ценности? Не приобретают
ли они валюту для покупок в западных магазинах? Не высказывает ли кто из них
страшного намерения стать невозвращенцем?
– Вы же понимаете, Михаил Давидович, – мягко говорил
человек из КГБ, – вы такой плохой инженер, что перед вами маячит реальная
опасность потерять место и остаться без работы. Вас футболят из одного
учреждения в другое, переводят из сектора в сектор и просто не знают, что с
вами делать. В конце концов найдется принципиальный руководитель, который
просто уволит вас за профнепригодность, а с такой записью в трудовой книжке вас
больше никуда не возьмут. Только если сторожем. Но вы ведь не хотите работать
сторожем, правда?
– Правда, – честно ответил Миша. – Сторожем не
хочу.
– Ну вот видите. Если вы будете нам помогать, отдел кадров
получит указание, и вас больше никто никогда не тронет. Даже на работу сможете
ходить не каждый день. Будете брать чертежи на дом, вам разрешат, а уж о том,
чтобы ваши проекты выглядели прилично, наша организация позаботится. Кстати, поделитесь
секретом, как вам удалось закончить институт и получить диплом инженера при
таких чудовищно слабых знаниях? Взятки давали преподавателям?
– Что вы, какие взятки! – от души рассмеялся Михаил, и
внезапно, подчиняясь какому-то неясному побуждению, взял да и рассказал этому
комитетчику, каким образом ухитрялся получать отметки на экзаменах.
В глубине души он подозревал, что комитетчик ему не поверит
и сочтет его рассказ остроумной выдумкой, но тот отнесся к Мишиному признанию
неожиданно серьезно.
– Это очень интересно, – задумчиво произнес он. –
А вы могли бы подъехать ко мне на работу, чтобы мы поговорили об этом более
предметно?
В чем должен заключаться смысл «предметности», Миша не
уловил, но согласился без колебаний. Он считал, что связь с такой могущественной
организацией, как КГБ, может стать существенным подспорьем для тихого
еврейского мальчика, не обладающего способностями к точным наукам и, по сути,
не имеющего в руках никакой профессии, вообще ничего, кроме не отоваренного
знаниями диплома.
Комитетчик назначил ему приехать для дальнейших переговоров
и оставил бумажку с адресом. Миша удивился, что адрес этот был вовсе не на
Лубянке, но ничего не спросил. Если он решил, что с комитетом нужно дружить, то
негоже с первого же момента проявлять подозрительность и задавать лишние
вопросы.
На следующий день Ларкин отправился по указанному адресу.
Это оказался обыкновенный жилой дом. Найдя нужную квартиру, он позвонил, но
дверь ему открыл не вчерашний знакомец, а совсем другой человек, назвавшийся
Павлом Дмитриевичем. И говорил с ним этот человек не о театре и гастролях, не о
стукачестве и доносах, а о его необыкновенном даре. В первый день все
ограничилось беседой, но Павел Дмитриевич сказал, что нужно провести серию
испытаний, и попросил прийти завтра.
Назавтра в этой квартире, кроме Павла Дмитриевича, Ларкин
увидел еще двоих – мужчину и женщину. Ему предложили продемонстрировать на них
то, что он умеет. Для чистоты эксперимента Миша должен был сначала написать на
листке бумаги то, что он собирался им внушить, а потом уже начинать
действовать. По окончании эксперимента листок вынимался из запечатанного
конверта, и написанное сличалось с реальным результатом. Павел Дмитриевич
остался очень доволен. Он проводил мужчину и женщину, а Мишу попросил задержаться.
– Михаил, – сказал он Ларкину, – я предлагаю вам
забыть все, что с вами происходило до сегодняшнего дня, и начать новую жизнь.
Никаких проектов и чертежей, никаких выволочек от начальства и переводов с
места на место. Оставьте все это в прошлом. Я предлагаю вам настоящую мужскую
жизнь, при которой над вами больше не будет висеть дамоклов меч вашего убогого
образования и вашей национальности. Согласитесь, в нашем обществе это
немаловажно.
– Что я должен буду делать? – с готовностью спросил
Миша.
– Вы будете работать на тихой незаметной должности, потому
что даже мы не можем спасти вас от статьи за тунеядство. Но я обещаю вам, что
работа будет легкой и необременительной, а главное – не требующей специальных
знаний. У вас будет достаточно свободного времени, и это свободное время вы
иногда, подчеркиваю – только иногда, будете тратить на выполнение моих заданий,
связанных с использованием ваших необыкновенных способностей. О нашем
сотрудничестве будем знать только мы с вами, так что если вы опасаетесь за свою
репутацию, то могу вас заверить: с этим все будет в порядке. А выполнение наших
заданий будет оплачиваться очень хорошо. Очень, – со значением повторил
он.
– А… какого рода будут задания? – робко спросил Миша,
чувствуя, что от страха пол уходит из-под ног.
Он никогда не стремился к настоящей мужской жизни, вестерны
про ковбоев и боевики про шпионов его не привлекали, он хотел быть сытым,
респектабельным и богатым, вот и все. А в этой непонятной мужской жизни нужно,
наверное, бегать, стрелять, устраивать гонки на автомобилях… По физкультуре у
него всегда была «тройка», которую он получал не за удовлетворительные
результаты в беге и прыжках, а единственно за добросовестное посещение занятий
в спортзале и на стадионе.
– Я же вам объяснил, задания будут связаны только с
использованием вашего природного дара.
– И никаких засад и погонь? – недоверчиво переспросил
Ларкин.
– А вам очень хочется пострелять? – тонко улыбнулся
Павел Дмитриевич. – Это можно устроить.
– Нет-нет, – испугался Миша. – Совсем не хочется.
Наоборот.
– Ну вот и отлично. Я прошу вас принять решение прямо
сейчас. Вы подумайте и скажите мне, соглашаетесь вы или отказываетесь. Но при
принятии решения я прошу вас иметь в виду следующие обстоятельства. Первое:
отказавшись, вы обрекаете себя на многолетнее прозябание в разных КБ, откуда
вас будут все время выживать. Второе: согласившись, вы сможете обеспечить себе
спокойное существование в достатке и комфорте. И третье: если вы откажетесь, то
всю жизнь будете сами себя презирать за то, что получили диплом фактически
незаконно, вам придется стыдиться того, как вы использовали свой дар. Тогда как
сотрудничая с нами, вы будете чувствовать себя нужным, полезным, вас будут
уважать и ценить, потому что вы являетесь уникальным человеком. И эта
уникальность позволит вам не только жить в роскоши, но и гордиться собой. А
теперь подумайте, а я пока сварю кофе.
Павел Дмитриевич вышел на кухню, оставив Мишу в комнате
одного. Голова у него кружилась от свалившихся в такой короткий срок
неожиданностей. С одной стороны, какие-то хитрые задания… Но с другой – не
видеть больше этого кульмана, не ходить в ненавистное КБ. И деньги… Короче,
размышлял Миша Ларкин недолго, минут десять, наверное. И уже через две недели
навсегда распрощался с инженерно-конструкторской деятельностью. Теперь он
работал в бюро пропусков какого-то хитрого закрытого учреждения. Образования
никакого для этого не требовалось. Принимай заявки от сотрудников, а когда
ожидаемый посетитель является – выписывай ему пропуск, предварительно проверив
паспорт, вот и вся забота. И никакой головной боли. Зарплата, правда, девяносто
рублей, но ведь Павел Дмитриевич обещал, что за выполнение заданий оплата будет
совсем другой.
