Рассуждения показались приглашенной стороне логичными, а
доводы – вескими. Короче, договорились они. И стали готовить плацдармы в
регионах неподалеку от заготовленных «окон» в пограничном и таможенном
контроле. Груз через «окно» пройдет, в «своем» регионе остановится, отлежится
на тщательно законспирированном и хорошо охраняемом складе, пока бумажки на
него соответствующие подготовят, тару поменяют, дальнейший маршрут проработают.
Через «окно» груз прошел одним большим контейнером, а из региона будет уходить
маленькими партиями, имеющими конкретного адресата-покупателя. В процессе
первоначальных переговоров «трикотажники» настаивали на том, что не нужно
светиться со всеми этими плацдармами и складами, чем быстрее товар сбывать с
рук – тем спокойнее. Принять груз через «окно», тут же толкнуть – и с плеч
долой. «Пограничники», однако, придерживались другой точки зрения, помня о том,
что оптом продавать, конечно, безопаснее, но и дешевле, а в розницу – опаснее,
зато прибыльнее.
– Поймите, – убеждали они «трикотажников», – когда
отдаешь такую большую партию, то всегда понимаешь, что твой покупатель – не
последняя инстанция. Он часть товара возьмет себе, а остальное начнет сбывать
не в своей сети, а всем подряд. Разве мы можем проверить, куда попал наш груз?
А полагаться на то, что наш покупатель будет тщательно проверять тех, кому
перепродает наш товар, тоже нельзя. Мы сгорим быстрее, чем заработаем на этом.
Лучше вложить деньги в систему безопасности, укрепить свои регионы правильными
руководителями и спокойно работать. И потом, если мы начинаем новое дело, я
имею в виду живой товар, то нам все равно нужны накопители. Мы же не будем
переправлять их по одному. Значит, нужно где-то их держать, пока не соберется
вся партия. И желательно, чтобы это было не очень далеко от «окна».
«Трикотажники» подумали и согласились. Во главе всего
мероприятия стояли семеро: четверо «пограничников» и трое «трикотажников».
Именно они и вышли в свое время на связь с Владимиром Васильевичем
Булатниковым, попросив расчистить для них нужные регионы. А когда дело было
сделано, капитал заработал, система отладилась, они убрали генерал-лейтенанта
Булатникова. Зачем им человек, который знает об их делах так много? Совершенно
ни к чему. Люди, отягощенные лишними и опасными знаниями, не нужны никому. Всем
они почему-то мешают.
И вот теперь из всей этой семерки остались в живых только
двое. Кандидат в президенты Сергей Георгиевич Мальков и некто Глеб Арменакович
Мхитаров, которому в случае победы Малькова на выборах был обещан пост министра
финансов.
* * *
Работать с Мхитаровым Павел поручил Гарику и Рифиниусу.
Вообще-то Сауляк не был сторонником групповых действий и долгое время не
знакомил членов своей группы друг с другом, справедливо полагая, что так
безопаснее для всех. И дело не только в лишних знаниях, которые в данном случае
пользы не приносят, но и в опасности разбудить ревность, азарт, дух
конкуренции. Не нужно это, ни к чему, мешает.
Но для выполнения одного задания в девяносто первом году
Павлу понадобились два человека. Как ни крутил он, как ни прикидывал, а одним
исполнителем было не обойтись. Тогда и пришлось ему познакомить Гарика
Асатуряна с Карлом Рифиниусом, он же Константин Ревенко. Однако этим
знакомством нарушение принципов и ограничилось: они по-прежнему не знали о
существовании Риты и Миши Ларкина, так же как Рита и Михаил Давидович не знали
ни о них, ни друг о друге.
Мхитаров жил в Петербурге, держа под своим крылом
Калининградский порт и район Выборга, где проходила граница с Финляндией. Гарик
и Карл отправились туда на «Красной стреле», купив билеты в двухместное купе
спального вагона. Психофизиологические особенности у них были совсем разные:
Гарик перед работой много ел, но только определенную пищу, тогда как Рифиниус,
напротив, старался есть как можно меньше, но пил много минеральной воды. Как
только поезд тронулся и стал отходить от перрона Ленинградского вокзала в
Москве, Асатурян тут же открыл сумку и стал выкладывать на стол огромные
ярко-красные сладкие перцы, толстые пучки укропа, петрушки, кинзы, рейхана,
длинные зеленые огурцы и сваренные вкрутую яйца. Он аккуратно, тренированным
движением «вперед-назад» извлек из перцев плодоножку вместе с сердцевиной,
почистил яйца и засунул каждое яйцо целиком в пустой перец. Потом собрал пышные
букеты из четырех разновидностей зелени и запихал в перцы следом за крутыми
яйцами. Взяв один из готовых к употреблению перцев в руку, он с наслаждением
откусил огромный кусок и блаженно прикрыл глаза. Рифиниус равнодушно взирал на
это кулинарное действо, отпивая маленькими глоточками минеральную воду из
собственного стакана.
В купе заглянула проводница – симпатичная толстушка с
веселыми глазами и аппетитными ямочками на щеках.
– Что господа желают? Чай, кофе, бутерброды, печенье, вафли?
– Мне чаю, пожалуйста, – попросил Карл.
– Мне тоже, хозяюшка, – подмигнул ей Гарик. – А
лимончика у вас не найдется?
– Для хорошего человека у нас все найдется, – смешливо
фыркнула толстушка.
Гарик краем глаза заметил, как чуть изменилось лицо
напарника, и понял, что тот решил попробовать, как им работается вдвоем.
Все-таки для этого навык нужен, а их единственный «парный» выход был так давно…
– Вы уж сделайте одолжение, запишите и меня в хорошие
люди, – произнес Карл, и Гарик отметил, как изменился ритм его речи,
интонация и даже ритм дыхания. Он сумел быстро настроиться на эту пышечку.
Интересно, подумал Гарик, на что она среагировала, пообещав
мне лимон к чаю? На слово «хозяюшка» или на подмигивание? Если на «хозяюшку»,
то она аудиальщица, а если на подмигивание – то визуальщица. Карл начал
работать с ней через речь и дыхание, значит, уже разобрался, что к чему.
Быстрый какой.
– А вас я запишу в солидные, – отшутилась проводница.
– Что, для солидных у вас другой ассортимент? –
подхватил Гарик, стараясь говорить в том же ритме, что и она. – Тогда я
подумаю, может, мне имеет смысла из хороших в солидные перейти. Вы мне что
посоветуете? Вы посмотрите на моего коллегу опытным женским взглядом и скажите:
почему мне всегда так не везет?
Проводница послушно перевела взгляд на Рифиниуса, и тут они
взяли ее в тиски. Карл работал глазами и лицом, движениями бровей, рук, жестами
и позами, а Гарик без умолку болтал, стараясь не выбиваться из ритма, заданного
ее дыханием и манерой речи.
– Столько лет я езжу вместе с ним по командировкам, и каждый
раз одно и то же. Ему предлагают все самое лучшее, а меня вообще не замечают.
Скажу вам больше, все мои женщины рано или поздно уходили от меня к нему…
Карл сделал едва заметный жест, и Гарик умолк. Проводница
продолжала стоять, прислонившись спиной к двери, и смотреть на Карла. Казалось,
она даже не заметила, что Гарик перестал с ней разговаривать.
Пауза была совсем короткой, заметить ее мог бы только очень
опытный человек, понимающий, что здесь происходит. И Гарик уже снова продолжал:
