Рассказ об обстоятельствах знакомства частного детектива
Стасова, в те времена еще подполковника милиции, с крутым мафиози Юрцевым занял
у Насти примерно полчаса. Виктор Алексеевич слушал ее внимательно, почти не
перебивая, только иногда задавая уточняющие вопросы.
– Иными словами, покойник был на том участке побережья
полновластным хозяином, – подытожил Гордеев, выслушав Настю. – Дело,
конечно, не наше, пусть управление по организованной преступности им
занимается. Но чует мое сердце, они будут создавать бригаду и попросят
кого-нибудь от нас. Пойдешь?
– Да ну, Виктор Алексеевич.
Настя наморщила нос и стала усиленно тереть переносицу.
Старинный метод не помог, она зажмурилась, прижала к носу платок и чихнула.
– Чего «да ну»? И почему ты так не любишь в бригадах
работать, Настасья?
– Наверное, у меня отсутствуют коллективистские устремления.
Я не колхозница, а крестьянка-единоличница. Не отдавайте меня в бригаду,
пожалуйста, – жалобно попросила она.
– Сам не хочу, – усмехнулся полковник. – А кого,
если не тебя?
– Колю Селуянова, например.
– Ладно, подумаю. Послушай-ка, а твой Стасов…
– Он не мой, он наш общий. Не передергивайте.
– Ну хорошо, пусть будет наш Стасов. Как ты думаешь, он
расскажет нам в деталях свою эпопею с Юрцевым?
– А почему нет? Ему скрывать нечего.
– Тогда попроси его приехать сюда, договорились?
Насте было понятно, чего хочет ее начальник. Кто бы ни
оказался прикомандирован к бригаде, если ее, конечно, создадут, будет лучше,
если этот человек будет знать чуть больше, чем его коллеги из РУОПа. Между
отделами и службами всегда замечался некий дух соревнования, который в
зависимости от личности руководителей то становился здоровым и деловым, то
превращался в почти болезненную ревность, утолить которую могло только успешное
раскрытие «чужого» преступления в обход коллег. Гордеев никогда не стремился
тянуть одеяло на себя, но порой успехи собственных подчиненных в пику
руководителям и сотрудникам других отделов становились козырями в аппаратных
играх, не играть в которые Виктор Алексеевич не мог просто в силу занимаемой им
должности. Хотя, видит Бог, он с удовольствием отстранился бы от этих игр, если
бы была хоть малейшая возможность.
Стасов согласился приехать на Петровку, но предупредил, что
сможет сделать это только после обеда. Он, выйдя на пенсию в тридцать восемь
лет, работал теперь руководителем службы безопасности кинообъединения «Сириус»,
получил лицензию на право заниматься частной детективной и охранной
деятельностью и был вполне доволен жизнью. Около пяти часов он ввалился в
кабинет к Насте, огромный, под два метра ростом, зеленоглазый и веселый,
принеся в ее прокуренную комнату запах солнечного морозного дня и несокрушимого
здоровья.
– Так что стряслось с дражайшим Олегом Ивановичем? –
спросил он, принимая из ее рук чашку горячего кофе. – Допрыгался,
сердешный?
– Угу, – кивнула она. – Отравился. Якобы.
– Это мне нравится, – хмыкнул Владислав.
– Что тебе нравится? Что он отравился?
– Нет, мне нравится это твое многозначительное «якобы». Ты
хочешь сказать, что такие богатые и благополучные дельцы ни за что сами с
жизнью не расстаются?
– Примерно. А у тебя другое мнение на этот счет?
– Всякое бывает, Настюша. Но насчет Юрцева ты, пожалуй,
права, он произвел на меня впечатление человека жизнелюбивого и не склонного к
депрессиям. Хотя я общался-то с ним часа два, наверное. А обстоятельства
каковы?
– Юрцев прилетел в Москву, чтобы поучаствовать в очередной
нефтяной презентации. И даже оплатил проезд и пребывание в России нескольким
почетным гостям из-за рубежа. Мероприятие проходило в гостинице «Россия». Юрцев
был мил, общался со знакомыми, потом, видимо, почувствовал себя нехорошо,
потому что резко побледнел, отер пот и вышел из зала. Через некоторое время
вернулся, и вид у него был вполне бодрый и свежий. Снова начал ходить по залу,
разговаривал со знакомыми. Внезапно прервал беседу, отошел в сторонку и стал
вытаскивать из кармана таблетки, и вид при этом у него был очень неважный.
Сунул одну таблетку под язык и практически сразу же упал. Скончался минут через
десять. Вот, собственно, и все обстоятельства.
– Какие таблетки он принимал?
– Ядовитые, конечно, какие же еще. У него целый пакетик этой
отравы с собой был, там же и валялся, рядом с телом на полу. Производство не
фабричное. Если уж у нас целые подпольные лаборатории наркотики изготовляют, то
с ядом проблем нет. Его можно точно так же делать. Вопрос в том, зачем он носил
их с собой, да еще в таком количестве. Собирался всех участников презентации
потравить, как крыс в подвале?
– А что с пакетиком, в котором лежали таблетки?
– Ничего, Влад. Пакетик сделан из листочка бумажки,
вырванного из записной книжки самого же Юрцева. Приятно, правда?
– Куда уж приятнее, – покачал головой Стасов. – И
что твой шеф от меня хочет в этой ситуации?
– Подозреваю, он хочет поиграть в догонялки с руоповцами.
Рассказываю дальше. Вскрытие трупа показало, что никакими серьезными
заболеваниями Юрцев не страдал, сердце, сосуды и прочее были во вполне
удовлетворительном для его возраста состоянии, так что вопрос о том, отчего ему
стало плохо и что у него заболело так внезапно, остался открытым. Примерно за
полчаса до смерти он принял какое-то лекарство из группы бензодиазепинов –
нозепам, тазепам, диазепам или что-то в этом роде. Эти препараты никаких болей
не снимают и при хронических заболеваниях не применяются. Вопрос: зачем он пил
это лекарство?
– А зачем его вообще пьют? – спросил Стасов. – Оно
же, кажется, успокоительное, тревогу снимает. Разнервничался, наверное.
– Может быть, – согласилась Настя. – Только
непонятно, отчего. Те участники мероприятия, которых удалось опросить, ничего
внятного на этот счет не сказали. Юрцев ни с кем там не ссорился, отношений не
выяснял, и вообще все было очень мирно. Но возникает другой вопрос: откуда у
него появился этот бензодиазепин? Ни флакона, ни упаковки при нем не
обнаружено. Что же выходит, он носил в кармане одну-единственную таблетку?
Стасов, поверь мне, так не бывает. Если человек знает, что здоровье может
подвести и могут понадобиться лекарства, он носит их с собой в достаточном
количестве. Просто кладет в сумку или в портфель упаковку, чтобы все время были
под рукой. Не могу поверить, чтобы человек каждый раз перед выходом из дома
брал с собой одну таблеточку.
– Тоже верно. Тогда получается, что кто-то ему это лекарство
дал.
– Вот именно. Ему стало нехорошо, он вышел в холл, чтобы
отсидеться в тишине и прохладе, пожаловался кому-то на нездоровье, и этот
доброжелательный Кто-то дал ему лекарство. Но никто из участников презентации
об этом не рассказывает. Почему?
