– Вы велели мне поискать людей, которые могли видеть под
вашими окнами серебристую «Ауди». Таких людей я нашел множество, но номер никто
не запомнил, а вам же номер нужен был. Ну вот, я и подумал, что надо мне
поискать свидетеля среди автомобильных воров. В районе, где много иномарок, у
группы автомобильных воров обязательно должен быть наводчик из местных, который
присматривался бы к машинам, к хозяевам, к сигнализации, к гаражам и так далее.
Вы же сами меня учили, помните?
Настя улыбнулась и кивнула. Она действительно как-то
говорила Михаилу, что статистика – великая вещь, потому что помогает за общими
огромными цифрами видеть маленькие смешные частности, и в пример приводила
именно кражи автомобилей. «Смотрите, – говорила она, раскрывая перед Мишей
статистические таблицы, – вот в этих частях города автомобильные кражи
раскрываются и похищенные автомобили находят примерно в шестидесяти процентах
случаев, и это для автомобильных дел очень хороший процент, высокий. А вот в
этих частях города удается раскрыть только каждую десятую кражу машины, то есть
раскрываемость составляет десять процентов. Откуда такое различие? Вы должны
сразу выдвинуть как минимум две версии. Первая: там, где раскрываемость выше,
милиция взяла на вооружение какую-то очень эффективную технологию реагирования
на эти преступления. Вторая: там, где раскрываемость ниже, преступники
действуют более продуманно и организованно, не лезут в машины, поставленные на
хорошую сигнализацию, не пытаются вскрыть гаражи, находящиеся под охраной, не
угоняют машины, если хозяин еще бодрствует и периодически поглядывает в окно.
Иными словами, в этих группах есть наводчик из числа жителей района, который
предварительно обнюхает и осмотрит каждую машину и изучит привычки ее
владельца».
– И вы, конечно, поинтересовались положением дел с кражами
автомобилей в районе Щелковского шоссе, – предположила Настя.
– Конечно. И поскольку машины у вас тут угоняют довольно
часто, а находят их довольно редко, я и рискнул заявиться в ваше отделение и с
ясными глазами попросить устроить мне встречу с этим наводчиком. Сначала они,
конечно, сопротивлялись, делали вид, что не понимают, о чем речь, но это
нормально, это в порядке вещей. Потом я их все-таки уговорил. Свели меня с этим
парнем, только умоляли не говорить ему, что в местной милиции знают о его
подвигах. Они его, оказывается, как раз в разработку взяли, хотят потихоньку
через него всю группу выявить, а тут я со своими глупостями.
Михаил улыбнулся так обаятельно и светло, что сразу стало
понятно, каким образом ему удалось уговорить работников милиции устроить ему
встречу с наводчиком.
– В общем, прогибался я перед ним в три погибели, дескать,
вы такой важный свидетель, а те дядьки в машине серебристого цвета марки «Ауди»
– такие страшные преступники, что просто совершенно необходимо их немедленно
разыскать и запереть в камеру, а иначе мир перевернется. Он ломался, как свинья
на веревке, ни в какую не хотел признаваться, что присматривался и к этой
«Ауди», и к черному «Саабу», который рядом стоял. «Сааб», кстати, ему
понравился больше, он более новый, но главное – пустой. А в «Ауди» пассажиры
всю ночь сидели, да и выпуска она 1991 года. Так что если бы не люди из «Ауди»,
они «Сааб» вашего знакомого в ту же ночь оприходовали бы.
– А номер? Миша, не вынимайте из меня душу, –
взмолилась Настя.
– Номер он запомнил. Вернее, сделал вид, что запомнил. Ой,
Анастасия Павловна, – Миша не выдержал и расхохотался, правда, тут же
болезненно поморщился: свежая царапина на щеке давала себя знать при каждом
движении лицевых мышц. – Вы бы видели эту сцену! Детский сад, ни больше –
ни меньше. Номер, спрашиваю, запомнил? Он мнется, жмется, по сторонам глядит и
блеет что-то невнятное, вроде того, что запомнил, но не уверен, в общем, для
освежения памяти ему бы в кусты отойти на минуточку, малую нужду справить. Ну
иди, говорю, справляй. Он отошел в сторонку, спиной ко мне повернулся, а я
смотрю внимательно на него и понимаю, что не нужду он справляет, а блокнот из
кармана вытащил и листает его. Вы понимаете? Он каждую машину вносит в реестр,
записывает номер, марку, цвет, адрес хозяина и все остальные данные,
необходимые его группе. Но он же не может этот блокнот при мне доставать. Без
блокнота он просто удачно найденный свидетель, который запомнил номер
припаркованной машины. А с блокнотом он сразу превращается в сообщника,
наводчика. Я, конечно, сделал вид, что ничего не заметил, номер с его слов
записал, попрощался с ним и пошел звонить в ГАИ. А тут какие-то придурки на
меня налетели. Видно, его дружки, только я не понял, по автомобильным делам или
по каким другим. Наводчик этот еще ста метров от меня отойти не успел. Они – в
драку, он бежит обратно и орет, чтобы не трогали меня. Короче, все быстро
кончилось, но некоторый ущерб все-таки они успели мне нанести.
Настя забрала у него пустую тарелку и подвинула поближе к
Михаилу корзиночку с печеньем и нарезанным кексом.
– Ешьте, Мишенька, не стесняйтесь. Вы молодец. Так вы успели
в ГАИ позвонить?
– Нет. Куда я с битой физиономией могу сунуться? В
отделение? Засмеют. Хотел, правда, из автомата позвонить, но у меня жетона не
оказалось, а ваш дом совсем рядом был. Ничего, что я к вам ввалился?
– Правильно сделали. Давайте номер и пейте чай, я сама
позвоню.
Через полчаса Доценко ушел. Как только дверь за ним
закрылась, с лица Алексея тут же сползла гостеприимная улыбка радушного
хозяина.
– Как это понимать? – спросил он Настю. – Что это
за машина, которая всю ночь стояла под твоими окнами?
– Ну ты же слышал, – попыталась вывернуться она. –
«Ауди» 1991 года выпуска, серебристого цвета.
– Ася, прекрати, – сердито сказал Алексей. – Ты
что, опять вляпалась в какую-то историю? Что происходит?
– Да ничего не происходит, успокойся ты, ради Бога, –
ответила она, с трудом скрывая досаду. – Это было почти две недели назад,
и за эти две недели ничего со мной не случилось. Значит, все обошлось.
– Тогда зачем ты пытаешься их разыскать?
– Ну а как же? – искренне удивилась Настя. – Мне
же интересно, что это за люди и почему они целую ночь провели под моими окнами.
– Ася, ты опять врешь, – устало махнул рукой
муж. – Каждый вечер какая-нибудь машина паркуется под твоими окнами, но ты
никогда не проявляла к ним интерес. Они что, следят за тобой?
– Сейчас уже нет. Во всяком случае, я их не вижу.
– А раньше?
– Раньше следили. Но не очень навязчиво. И потом, я вообще
не уверена, что они следили именно за мной.
– Тогда за кем же?
– За человеком, вместе с которым я возвращалась из
командировки в начале февраля.
Алексей замолчал, сосредоточенно тасуя колоду карт. Он
готовился раскладывать пасьянс, потому что любил это занятие, оно помогало ему
думать и в то же время отвлекало от неприятных мыслей. При помощи пасьянса
Чистяков снимал раздражение и стресс, поэтому хватался за карты каждый раз, как
только начинал нервничать, точно так же, как его жена хваталась за сигарету.
Настя внимательно наблюдала, как он отложил четыре кучки по одиннадцать карт в
каждой и положил их «колодцем», то есть перпендикулярно друг другу. Затем открыл
верхние карты в каждой кучке и положил их рядом, открыл следующую карту и
оставил на месте, никуда не перекладывая. Как-то он объяснял ей, что кучки
называются «стенами», а лежащие рядом карты – «пристенными». На «пристенные»
карты можно собирать масть в восходящем порядке, а на «стены» ничего собирать
нельзя, карты со «стены» можно только снимать и перекладывать. На углы между
«стенами» можно класть только королей и собирать на них масть в нисходящем
порядке… Настя не понимала, как во всем этом можно не запутаться, но Алексей
предавался раскладыванию пасьянсов с увлечением и даже покупал специальные
книги в надежде найти какой-нибудь очень сложный и очень долгий пасьянс,
который бы к тому же крайне редко сходился.
