— Здорово. Ты молодец. Когда снова потребуется что-то или кого-то взорвать, я скажу тебе. А пока успокойся и слушай. Алан, плесни-ка коньяка.
— Да, Алан у тебя предусмотрительный: бабе — цветы, мужику выпивку.
— Чего ты завелся, я не пойму?
— Ладно, проехали. — Яков достал из серванта три пузатых бокала, которые называл универсальными. Из них он пил все — и виски, и водку, и вино. Пригубив коньяк, он прикурил и приготовился слушать.
— На лайнере, скорее всего в классе «люкс», будет один человек. На тебя ляжет задача подготовить его к разговору с нашим человеком. Так, чтобы он правдиво и без задержки отвечал на вопросы. Я поясню: информация носит закрытый характер даже для тебя и содержит специфические особенности из области цифровых технологий. Вам придется убрать его охрану, это, на мой взгляд, убедительный способ давления.
— Он даст показания. — Яков успокоился окончательно и сделал еще глоток коньяка, на сей раз одобрив вкус пятизвездочного «Ахтамара». — Меня интересует другое: ваш человек будет на борту лайнера в качестве пассажира или пойдет с нами?
— Возможны варианты. Мы постараемся забронировать за ним каюту. В силу разных причин сделать это будет крайне сложно. Но я понял твои опасения. Свои вопросы ты можешь адресовать лично ему. — Козырин указал на осетина.
Боциев кивнул капитану, словно поздоровался с ним вторично.
— Имеешь представления об акваланге? — спросил Моравец.
— Да, я знаком с аппаратами ИДА-59 и LAR-VI фирмы «Драгер». С немецким аппаратом я находился под водой до полутора часов.
* * *
СПРАВКА
ИДА-59 — устаревший аппарат, есть более совершенные ИДА-72 и ИДА-71П, специально сконструированные для боевых пловцов. В отличие от зарубежных аналогов («Cobra», «S-10», «Sherwood») наши надеваются на спину, и все элементы заключаются в защитный корпус, внутри которого могут также размещаться станции звукоподвод-ной связи. Они позволяют достигать глубины в 250 метров и находиться под водой до 12 часов. Вместо воздуха в кислородных аппаратах используется нитрокс (смесь азота и кислорода в специальной пропорции), для более глубоких погружений — гелиевые смеси.
«Знаком, находился», — повторил вслед за Аланом хозяин. Но главное, подумал Яков, чтобы человек имел не только представление, но хоть какой-то опыт работы с аквалангом замкнутого цикла или с комбинированным аппаратом. Полтора часа — это, конечно, несерьезно.
— Если тебе не достанут билет на лайнер, — полушутя предупредил Яков, — придется с неделю потренироваться на нашей базе, познакомиться с ПСД. Как я понял, тебя в любом случае придется снимать с лайнера. Только вы не учли маленькую деталь. — Моравец демонстративно сузил пальцы, оставляя узенькую щелочку. — Операция ляжет на плечи Олега Боброва, а он сильно удивится, когда узнает о лишнем пассажире. Работа серьезная, ты правильно заметил, мелочей быть не должно.
— Я все устрою, — уверенно пообещал подполковник. — У нас с начальником разведки впереди не одна встреча, в том числе и решающая. Всему свое время.
— Боюсь, он не поймет.
— Ему необязательно понимать приказ, чтобы исполнять его, — ответил подполковник. — Это относится и к тебе.
14
Москва
По приказу контр-адмирала Бушуева Николая Петрова поместили в камеру, расположенную в подвальном помещении Главка. Адмирал, промариновав подчиненного в одиночке без малого сутки, отметил на часах время и скомандовал себе: «Пора».
Спускаясь по бетонному маршу, Бушуев в очередной раз задался вопросом: «Кто такой Петров?» В управлении никто его хорошо не знал. Он справлялся со своей работой. И такое положение дел вполне устраивало руководство: он не давал повода к лишним разговорам вокруг него. За исключением... В 1999 году его проверяла контрразведка — он оказался чист «как мытая посуда». А вот сейчас выясняется, что был умным «как целый том Талмуда».
Его проверяли по личному распоряжению зама Бушуева, и с отчетом о его проверке контр-адмирал ознакомился час назад. Петрова проверяла оперативная группа подполковника Козырина из департамента контрразведки ФСБ. Ныне человека известного, помощника сенатора Воеводина. Без малого четыре года назад он и завербовал Петрова, скорее всего замазанного в связях с проститутками. Грешить-то можно, но не с шалавами, от них можно подцепить не только триппер. Давно доказано, что они являются одним из инструментов вербовки. Куда угодно можно залететь, даже в криминальную структуру.
Дежурный открыл металлическую скрипучую дверь, и Бушуев шагнул за порог камеры. Его взгляд надолго задержался на осунувшемся лице начальника отдела; невольно вспомнился свой облик в зеркале, когда Алексей Степанович, разглядывая свой седой висок, с долей обреченности пошутил: «Жаль, конечно, если в нем появится дыра размером с амбарный замок».
Он не готовил обвинительной речи, наоборот, хотел избежать ее, понимая, однако, что сделать это будет трудно. Эмоции хлестали через край, выдавливая «пару ласковых» для изменника.
Петров вздрогнул и прижался к спинке стула, когда адмирал вынул из кармана кителя пистолет Марголина.
— В нем один патрон, — классически пояснил Бушуев и положил оружие на металлический откидной столик. И добавил, демонстрируя свой наградной «вальтер»: — А в этом семь. Я вернусь через пять минут.
Адмиралу было наплевать на то, как Петров проведет отпущенное ему время, какие мысли завертятся в его голове. Эти пять минут в воображении начальника разведки предстали в виде сжатых в тисках томительных суток, что провел в камере Петров. Этакий сгусток смертной тоски, отчаяния, хриплого шепота, призывающего надежду. Этакая «черная дыра», вбирающая в себя всю энергию.
Петров отдавал себе отчет, как поступают с предателями в ведомстве, на которое он работал, и все же предал его интересы, приобретая взамен нечто иное. Несомненно, это выгода, по другую сторону которой — смесь из страха, напряжения, что, в свою очередь, невольно порождает азарт — одну из самых губительных вещей в этом мире.
Громкий хлопок пистолетного выстрела сквозняком вырвался через дверные щели. Адмиралу показалось, что он ощутил его стремительное дуновение на своих щеках. Он резко шагнул в камеру.
Петров держался за опаленный холостым патроном висок и диким, блуждающим взглядом смотрел на своего шефа.
Контр-адмирал усмехнулся: Петров отчасти искупил вину. Но дело в другом. Он обработал его, теперь иуда будет послушным, сделает все, что скажет ему начальник, и будет благодарить его до конца жизни.
Голос адмирала прозвучал ровно:
— Как только я закончу это дело, ты сможешь написать рапорт и катиться ко всем чертям. Слово офицера. А пока отвечай на вопросы. Как давно ты работаешь на Воеводина? Как и чем он расплачивался с тобой, можешь опустить. Ну, что, кроме шифровок от Турка, ты передал ему?
