И еще одно. Бушуев поздно, но все же догадался, что должно было произойти на пароме. Его искаженный помехами голос еще не выветрился из головы капитана 1 ранга: «Бобров? Срочно начинай эвакуацию группы диверсантов. Как это поздно?..»
— Нет, — ответил Олег. — Вопросов больше нет.
Адмирал кивнул на дверь:
— Своему лейтенанту передай: психам не место на флоте. В дурдоме пусть дверями хлопает.
Дальше. Отчет, отчет... Отчет будешь писать при мне. Я объясню тебе непонятные места.
«Да уж, — разочарованно протянул Бобров. После этих слов адмирала он не сумел скрыть пренебрежительную усмешку. — Да уж...»
И нисколько не удивился столь быстрой смене настроения.
31
На время командировки в Москву, где решалась участь моряков, Перминов делил свою комнату с Бобровым. Каперанг уходил утром и возвращался поздно вечером. Был молчалив, а по наблюдению Сергея — скрытен. Когда их вздрючили в Главке, Олег заметил: "Теперь мы молочные братья. И сожители. Самое время перейти на «ты».
Разговорился каперанг лишь на четвертый или пятый день.
— Угадай, чем я занимался все эти дни?
— Сдаюсь, — Сергей, не вставая с кровати, поднял руки.
— Оперативно-следственной работой. Меня заинтересовала весенняя служебная командировка Якова в Москву. Он, Крекер, Джек и два Саши доставили в «Росбоеприпасы» снаряд с самонацеливающимся боевым элементом. Я стал выяснять, у кого они могли остановиться такой толпой.
— Для чего?
— Для того, чтобы выяснить, когда и где пересеклись пути Якова и Виталия Козырина. Уверен, что они встречались до первого появления Козырина на плавбазе. Короче, я начал не с гостиниц, а с родственников. Цвет лица свояка Якова, Андрея Биткина, который круто развернулся — имеет сеть мебельных магазинов «Мебель-Интерьер», — мне, откровенно говоря, не понравился. Я надавил на него, показал «красную карточку»...
— Чего показал? — Сергей как наяву представил поединок «с тремя неизвестными», Биткина, сидевшего на полу склада. Андрей так и не сказал, кто эти парни. А Яков, явившийся в магазин часа через два, объяснился коротко: «Имел разговор с местной братвой. Все нормально».
— Удостоверение показал, — пояснил Бобров. — Разъяснил ему, что на покойного родственника он может давать любые показания. Он рассказал мне занимательную историю. На него наехала бригада из бывших бойцов спецназа, собранных под «крышей» Союза ветеранов спецназа, которым руководит известный нам Виталий Козырин. И Биткин по простоте душевной привлек к разборкам флотский спецназ. Дело это закончилось сломанным носом предпринимателя. Так что Яков встречался с Козыриным — факт установленный.
— И стал работать на него? Это ты хочешь сказать?
— Бери выше, — Бобров задрал подбородок. — Козырин — правая рука сенатора Воеводина. А его еще в 1993 году обвиняли в связях с Бадраном Ильясовым. А теперь главное: Ильясова взорвали с его яхтой в Баку. В то время, когда Яков вместе с Крекером, Сашей Маленьким и Сашей Большим были там в командировке. Улавливаешь связь? Короче, наш Яков сработал по контракту. Не исключаю, что и на пароме он выполнял заказ. Думаю, что его подгруппа, в которую вошли те же Саши и Крекер, была подобрана им не случайно.
— Большие деньги, — сказал Сергей, словно отвечая на свои мысли. — Но меня больше всего интересует другой вопрос: что произошло на «Мавритании»? Почему она вдруг нахлебалась воды?
— Боюсь, гибель парома и команды диверсантов входила в планы Козырина. Он метался по катеру со спутниковым телефоном, ждал связи. Но звонка, по-видимому, так и не дождался. И еще один момент. За несколько дней до операции погиб агент, работающий под псевдонимом Турок. Считай, на нем оборвались все связи, ведущие к этому делу. Остались мелкие сошки, но ничего толкового от них не добьешься.
Бобров искоса глянул на друга.
— Ты чего-то недоговариваешь, Олег.
Каперанг долго молчал.
— Мне отрежут голову...
— И даже быстрее, чем ты думаешь, — поторопил его лейтенант.
— Гамма — агент ГРУ в Энзеле — сообщил, что через него Яков вышел на «сапожника» и заказал паспорт на имя Романа Войцеховича.
— Предусмотрительный, гад! — Сергей сжал кулаки. — Все заранее спланировал.
И сбавил обороты: «Про покойников или хорошо, или ничего. Яков сейчас, наверное, кульбиты на дне морском выделывает. Икает, блин!..»
— Ну и за что тебе отрезать голову, не пойму?
— Это случилось... — Бобров выдержал паузу, — четыре дня назад, Сергей.
32
Сидя в белой рубашке без галстука, сенатор держал в руках тонкую кипу бумаг. Просматривая одну, бросал ее на пол, брался за другую. И все в убыстренном темпе. Предпоследнюю — пятую по счету — он скомкал и зашвырнул в угол кабинета, где по стойке смирно стоял Виталий Козырин.
— Как теперь мне верить в гибель Моравеца? — сквозь зубы процедил Воеводин. — Я бы поверил, если бы на наши счета не пришло ни копейки. Ты нашел этого урода, но как с тебя спрашивать за него? Чем ты можешь возместить понесенные мною убытки? Я твоей милостью подсел... даже страшно сказать на сколько.
Козырин молчал. Он машинально поднял упавшую к ногам бумажку и расправил ее. На счет, указанный Алану Боциеву, поступил ровно один доллар. Равно как и на остальные счета, которыми располагал этот кретин-хакер, взламывающий каналы связи какими-то снифферами, «червями»; добирающийся до защищенных кластеров серверов быстрее, чем до сортира, и сидя не на унитазе, а на бэкбоне сети.
— Меня успокаивает одно, — чуть поостыл сенатор, — что всех, кто был в курсе, проглотил паром. Просто чудо какое-то! — он артистично, как темнокожий священник, подыграл себе глазами. — Ты не был на Комиссии?
— Нет, Алексей Александрович.
— Хочешь послушать протокол совещания?
— Хочу, Алексей...
— Что ты заладил одно и то же! Садись и слушай. Хотя к чему тебе это? С тебя хватит последней формулировки. Впервые за последние несколько месяцев не я там председательствовал и вот что услышал о себе. «Алексей Воеводин — человек честный. Но в его окружении возникла нездоровая атмосфера. Его помощник Виталий Козырин...» Дальше цитировать?
Дальше могла следовать другая цитата из самого сенатора: «При нынешней политике я возглавлю какую-нибудь промышленную отрасль. А когда я отдам концы на нелегкой министерской работе, все мое состояние перейдет к моим детям».
И еще одна цитата о голом стволе без единой ветви: «Сухостой с гордым профилем».
Сенатор с минуту молча смотрел на помощника. Обычно после этого его прорывало философским поносом.
— Кажется, у Скотта Фицджеральда есть рассказ про человека, который родился глубоким и мудрым стариком. Потом он все молодел, молодел, глупел, образование вдруг куда-то пропало. В конце концов он помер в глубоком младенчестве. Вот и ты вроде неглупый. Был. А вот кем ты умереть собираешься?.. Недавно я беседовал с одним умным человеком, он спросил: «Что такое в лоне Вечности зад и перед, верх и низ?» И ответил: «Ничто!» А лоно Вечности — это задница, глистам в ней все равно, где верх, а где низ.
