– Потому что раньше со мной таких случайностей не было, вот почему, – жестко и отрывисто произнесла Мария. – Пойдем, все-таки покажу тебе, где хранятся деньги в этом доме.
Она встала с кровати и вопросительно взглянула на дочь.
– Да не пойду я! – закричала Даша. – Вообще, отстань от меня. Может, ты правда с ума сошла?
Но Мария не слушала ее. Она схватила Дашу за руку и повела в другую комнату, достала из-за телевизора шуршащий полиэтиленовый пакет, показала его и положила обратно.
– Запомнила? А то планы строишь, а никто тебе, между прочим, бесплатно меня в землю не закопает, поняла?
Даша нахмурилась, но промолчала. Ей не понравился этот разговор, да и уроки остались недоделанными.
* * *
Дочь ушла в свою комнату, и Мария, оставшись в одиночестве, призывала таинственные силы помочь разгадать ей загадку сегодняшнего утра. Думала прежде всего о бывшем муже. Больше врагов ей нажить не удалось – во всяком случае, ей так казалось. Однако вспоминались и другие загадочные персонажи…
Поздний звонок заставил ее вздрогнуть. Ну конечно! Стоит только подумать – и является Гринфельд, словно призрак из прошлого.
– Мария? Привет, мое золотце! – Этот ласковый голос был знаком ей много лет.
Когда-то они учились вместе в медицинском институте. Познакомились, когда сдавали вступительные экзамены, и, хотя поступали на разные отделения (Мария – на педиатрическое, Гринфельд – на лечебное), часто сталкивались в коридорах института перед экзаменами. Потом они вместе приехали в институт и, волнуясь, искали свои фамилии в списках зачисленных. Оба поступили. Тогда же и подружились.
– Гринфельд! Неужели это ты? А я думала, ты меня забыл…
Мария удивилась: голос ее звучал беззаботно, почти радостно. Возможно, сейчас ей была необходима именно ни к чему не обязывающая болтовня с Гринфельдом. Он, конечно, не самый приятный собеседник, вечно навязывается, замуж звал неоднократно. Представить себя женой слегка помешанного психиатра Мария не могла.
– Не дождешься. Я знаю, что ты с юных лет только и мечтаешь, чтобы я тебя забыл. Вот, дорогая, я дал тебе несколько лет, а теперь давай-ка завтра встретимся, поболтаем о том о сем. Тем более что у меня к тебе предложение одно…
Мария испугалась. Ей было известно, что может предложить Гринфельд. Тем не менее она согласилась с ним встретиться, но скорее из вежливости: все же трудно не замечать мужчину, который так настойчиво в течение многих лет предлагал ей руку и сердце, не останавливаясь после очередного отказа и зная, что ему откажут и в следующий раз. Это было и смешно, и трагично.
Гринфельд, положив трубку, порадовался готовности Марии встретиться с ним. Прошелся по кабинету, подмигнул скелету, у которого в зубах была зажата стодолларовая бумажка. Эта достопримечательность офиса Гринфельда всегда поражала воображение посетителей. Впрочем, разве визитеры приходили к нему не за тем, чтобы немного отвлечься от своих проблем? Во время разговора с Марией Гринфельд вырезал силуэт девочки из порнографического журнала – это было его давнее хобби. Затем неожиданно взял ножницы и с садистским удовольствием разрезал ее на мелкие кусочки. «Вот так! Так тебя!» – злобно проговорил он и выбросил обрезки в ведро для мусора.
Он часто задерживался на работе, поскольку спешить ему было некуда. Жил он один и большую часть дня проводил в своем офисе. Гринфельд выглядел молодо, но создавалось ощущение, что прожил долгую жизнь, словно судьба каждого пациента была пройдена им… Волосы на висках поседели, и это расстраивало его, поскольку он боялся приближения старости. С недавних пор Гринфельд чувствовал себя очень одиноким. Правда, считал, что все выдающиеся люди должны быть одиноки, – а себя он не мог назвать человеком заурядным. И все же мысль о том, что он не так уж молод, раздражала его. Гринфельд признавался своим друзьям, что зол на многих близких людей, но больше всего злился на женщину, которую любил.
Мария казалась ему совершенной спутницей: она была спокойна, уравновешенна, не назойлива и не болтлива, к несомненным ее достоинствам относилась и тактичность. К тому же Мария была очень привлекательна. Нет, она совсем не походила на красоток с обложек глянцевых журналов, но Гринфельду и не нравились эти холеные куколки. Мария была женственна и изящна.
* * *
Сентябрь выдался теплым и солнечным. Проще всего было встретиться в одном из многочисленных кафе, что расположены на центральных московских улицах. Мария не опоздала, но Гринфельд специально пришел немного раньше и наблюдал за тем, как женщина, грациозность которой всегда ему безумно нравилась, неторопливо подходит к столику. Вот она уже поставила сумочку, улыбнулась ему. Гринфельд посмотрел на нее печально. Мария почти не изменилась за несколько лет, что он ее не видел.
Официантка тут же подошла к их столику, и они заказали два капучино. Мария откинулась на спинку стула, взмахнув распущенными волосами. «Ну, здравствуй», – кокетливо улыбнулась она. Гринфельд смутился и решил сначала поговорить о деле.
– Мой друг открывает большую платную детскую клинику, – начал он неспешно, – и ему нужен хороший педиатр. Я хотел бы порекомендовать ему тебя.
Для Марии это предложение оказалось неожиданным.
– Спасибо, мой золотой, но я не могу бросить свою клинику. Я там привыкла. – Ей даже думать не хотелось о смене места работы.
– Ну сколько ты получаешь, Маша, в своей детской «неотложке»? – Он окинул Марию сочувственным взглядом.
– Какое это имеет значение? Я довольна всем: своей клиникой, коллегами, многие пациенты привыкли ко мне, а я к ним. Не понимаю, зачем мне менять работу? – Она недоуменно пожала плечами.
– Нет, ты просто не осознаешь, какое предложение тебе делают! – Гринфельда раздражало упрямство этой женщины. Он знал, что специализация клиники, где работает Мария, – неотложная помощь, значит, ей приходится колесить весь день по городу. Это даже не участок, но… конечно, вызовов значительно меньше, чем в поликлинике.
Мария, похоже, даже не пыталась выслушать, какие ей предлагают условия. Она не любила перемены и экстравагантные поступки – именно эти качества и привлекали Гринфельда, который сам по натуре был эксцентричен.
– Честно говоря, если ты вызвал меня только за этим, мог бы и по телефону сообщить. Ради этого не стоило встречаться. – Мария улыбнулась. В этот момент она совсем забыла о вчерашних страхах и просто наслаждалась теплым ветром, встречей со старым знакомым, которая оказалась ей и не очень-то нужна.
Она вглядывалась вдаль: по аллее медленно шли женщины с колясками, на скамейках мирно болтали старушки. Потом перевела взгляд на человека, который сидел рядом с ней и пытался ее убедить изменить свою жизнь. Гринфельду показалось, что Мария скучает.
– То есть тебе в тягость со мной встречаться? Ты не рада? – совершенно не замечая ее блаженства, спросил Гринфельд. Он занервничал.
Психиатры, легко манипулируя диагнозами своих пациентов, порой забывают обратить внимание на свои собственные комплексы. Им нравится придумывать свои версии развития патологии, и, сами того не понимая, они легко усваивают схемы поведения больных. Когда Гринфельд встречался с Марией, он не отдавал себе отчета в своих действиях. Мария сводила его с ума. Все было просто. Не стоило искать сложных объяснений и мотивировок.
