Рита засмеялась. Закурила тонкую сигарету.
— Теперь будет у меня два мужа, — весело сказала она. — Косяками пошли. Нерест начался, что ли?
— Ты… ты!.. — начал захлебываться в словах Каргополов. — Да ты знаешь, что я могу с тобой сделать?
— Ну что, что? — точно так же заговорил и Костя, перебивая сам себя: — Да я… рога-то поотшибаю!..
Они одновременно вскочили. Потом схватились друг другу за грудки. Видя такое дело, охрана бросилась на помощь Каргополову. Но Рита уже урезонила своих «женихов».
— Сядьте! — резко прикрикнула она. — А вы, — брысь отсюда! — обратилась она к телохранителям. — Ишь, засуетились! Того и гляди стрельбу устроят. Давайте говорить спокойно.
— Давайте, — сказал Костя, первым опускаясь на стул.
— Ладно, — проворчал Каргополов, следуя его примеру.
За столом воцарилось некоторое молчание. Напряжение нарушил официант, принося заказ. Все выпили.
— Итак, — произнесла Рита. — Рассмотрим ситуацию трезво. У Кости тяжело болен сын. Нужны деньги на операцию. Деньги есть у Каргополова. Каргополов хочет жениться на мне. Я хочу помочь Косте. Костя получает деньги и делает операцию сыну. Всем все ясно?
Она посмотрела на них обоих и стала намазывать дольку ананаса черной икрой.
— И много ему нужно? — буркнул депутат.
— Двадцать.
— Двадцать долларов? — кисло усмехнулся Каргополов.
— Двадцать тысяч, — сказала Рита. — И это лишь на операцию. Затем потребуется еще столько же на восстановление здоровья.
— Черт! — вырвалось у Каргополова. — А ведь я где-то уже нечто подобное слышал. Кажется, у сестры моей жены с дочкой та же проблема. Уж не тот ли это самый Кент?..
— Что ты там бормочешь? — спросила Рита. — Может, калькулятор принести?
Константин пока сидел молча, но сейчас вскочил с места.
— Не нужны мне ваши деньги! — сердито проговорил он. — Ты меня, Ритка, спросила — хочу я этого или нет? Дура ты все-таки, прости Господи! Да меня от этих баксов изжога замучает.
— Вот это, молодой человек, правильно, — тотчас же отозвался Каргополов. — И не берите ни в коем случае, это стыдно. А вы, оказывается, молодец! У нас, русских, особая гордость.
— Да пошел ты!.. — огрызнулся Костя и, наклонившись к депутатскому уху, пояснил — куда именно он его посылает.
— Не понял? — удивился Каргополов, глядя ему вслед. И добавил: — А ведь начинал мне нравиться.
— Костя! — прокричала Рита.
Но тот уже торопливо шел к выходу, почти бежал.
С окончательно испорченным настроением Константин поехал на свое старое место работы, в больницу. Ему хотелось повидать прежних друзей — Митю, Катю, поболтать с ними, может быть, пивка выпить в любимом им закутке, который казался ему сейчас в сто раз милее, чем сверкающий хрустальными люстрами зал «Марриотта», где вершились большие дела в бизнесе и политике, но где сидели мелкие в основном-то души. Но санитара-писателя и его ветреной молодой жены-медсестры на работе не оказалось. Сегодня у них был выходной. Жили они неподалеку от больницы, и Костя решил отправиться к ним домой. Он шел пешком и не замечал, что за ним на некотором расстоянии по улице медленно движется «мерседес» с тонированными стеклами. Эта иномарка давно уже стояла возле больницы, кого-то поджидая. В ней сидело четыре человека кавказской национальности.
— Да, это он, — произнес один из них, одетый в черный кожаный плащ и белый шарфик на шее. — Брать будем попозже.
Константин купил в ларьке бутылку пива и стал пить из горлышка, продолжая двигаться к пустырю. Прямо за ним был тот дом, в котором жили его друзья. Но за деревьями, возле помойной свалки сидело три человека. Они жгли костерок, курили «дурь» и глотали из одного стакана дешевую водку. Когда Костя поравнялся с ними, все трое вскочили на ноги.
— Смотрите, кто идет? — радостно удивился «хряк». — Сам к нам в гости пожаловал! А мы-то его ищем-ищем…
— На ловца и зверь бежит, — хмыкнул «гиена».
— Был «живец» — станет «мертвец», — подытожил «комод», возвышаясь над всеми на целую антресоль.
«Мерседес» остановился неподалеку, с выключенными фарами. Константин ничуть не испугался отморозков. Сейчас у него как раз было такое настроение, чтобы заварить с кем-нибудь свару. Силы были, конечно, явно неравны, но Костя лишь плюнул под ноги.
— Ребятки, — произнес он. — А я вас и сам искал. Как мне вас в этой жизни не хватало!
И он первым нанес удар «хряку» прямо в нос. Что-то там хрустнуло, но в то же время и сам Костя согнулся пополам от сокрушительного пинка ногой в живот, который произвел «комод». «Гиена» добавил сзади, по спине. Константин успел лягнуть его каблуком в лицо, а тут очухался и «хряк», метя в голову. Пошла такая молотиловка, что только искры из глаз сыпались. Костя из последних сил держался на ногах, зная, что если он упадет — его забьют ногами насмерть. Он отбивал сыпящиеся на него удары, но сил уже явно не хватало. Но вдруг произошло нечто неожиданное…
«Хряк», достав нож, выбирал момент, чтобы всадить его в Костю, но кто-то перехватил его руку и заломил. Плечевая кость треснула. Отморозок взвыл от жуткой боли. «Комод» после серии искусных борцовских и боксерских приемов очутился на земле и тяжело ворочался. «Гиена», выронив из рук дубину, которой он хотел размозжить голову Косте, сам бросился бежать по пустырю, петляя, как заяц, и жалостно скуля. Все это произошло очень быстро, и Константин даже не успел ничего сообразить. Впрочем, голова его так гудела, что ему было не до того.
Кавказцы подхватили его под руки и повели к «мерседесу». Там он немного очухался, начиная приходить в себя. Из носа его капала кровь. Ренат сунул ему белоснежный носовой платок.
— Вытри, — сказал он. — Обшивку закапаешь.
— Спасибо, — отозвался Костя. — А вы кто будете?
— Не важно, — Ренат внимательно разглядывал его. Потом коротко бросил своим спутникам: — Выйдете, нам надо наедине поговорить.
Молчаливые кавказцы покинули салон иномарки.
— Где-то я вас уже видел, — произнес Костя, вглядываясь в лицо Рената. — A-а… вспомнил! Сегодня днем, у кафе.
Он усмехнулся, продолжая держать платок у носа. Теперь он понял — кто этот человек и куда он попал. Из огня, как говорится, да в полымя.
— Я могу тебя убить, — хладнокровно сказал Ренат.
— Ну и чего ждешь? — спросил Костя. — А стоило тогда вообще спасать? Нечего было вмешиваться, отдал бы на растерзание тем отморозкам.
— Они — шакалы, — пояснил Ренат. — А воин не должен умереть от рук собак-шакалов. Ты — воин. Я убью тебя сам.
— Ну хорошо, — Костя откинулся на спинку сиденья. — А за что?
— За то, что ты не должен стоять между мной и Ольгой.
