- Можно и так, - согласился Адрианов. - Но я вот о чем думаю. Там, в "дипломате", поверх долларов лежала бумажка. А на ней написан неполный адрес. И нарисован план квартиры. Я сначала решил, что это координаты владельца. Но после вашего рассказа...
- А может, перейдем на "ты"? - перебила его Галина.
- Еще рано. Мы не пили на брудершафт. Так вот, словом, взгляните, может, узнаете. - Он вытащил из кармана листок бумаги.
Там было нарисовано расположение комнат, дверей, балкона, откуда вела пунктирная стрелка вниз, а сбоку корявыми буквами приписано: "Красн. ул. 7 - 120". Больше ничего.
- Это - номера дома и квартиры, - сказал Адрианов, пока девушка изучала листок. - А "Красн."? Краснопрудная, Красносельская, Красностуденческая? Их много. И по-моему, все они давно переименованы.
- А улица Красных бань осталась, - негромко сказала Галина. - Это почерк Вадима. А адрес - моей сестры Марго. И план - её квартиры. Только она там редко бывает. У неё есть и другие места обитания.
- Но что все это значит?
- Это значит... - глаза у девушки широко раскрылись, - что деньги предназначались Марго.
- Или да, или нет, - невнятно добавил Алексей Викторович.
Глава девятая
Привидения иногда возвращаются
Косов успел быстро произнести два слова, которые в этой критической ситуации прозвучали как заклинание:
- Галина Бескудникова.
- Что? - спросила девушка в серой куртке, но пистолет чуть дрогнул. Брови её нахмурились, и Косов понял, что казнь, судя по всему, на некоторое время откладывается.
- Просто вы очень похожи на одну мою знакомую, - с облегченным вздохом сказал он. - Я художник, у меня острое зрение, поэтому, уж извините, подметил родимое пятнышко на левой щеке. У той моей знакомой точно такое же. И если бы мне пришлось рисовать вас вместе, допустим, купающихся в пруду, среди белоснежных лебедей на фоне зловещей луны, я бы дал подпись: "Сестры-русалки в ожидании утопленника", - погодите нажимать на курок, дайте закончить мысль, - и уверяю вас, эта китчевая картинка висела бы во всех новомодных ресторанах, способствуя пищеварению "новых русских". А если хотите, я нарисую вас отдельно, в платье мадам Пуатье, фаворитки Людовика Тринадцатого, имевшую склонность к черной магии и зарывшей в собственном саду около трехсот новорожденных младенцев. Или...
Косов мог говорить ещё очень долго, практически без запинки, но девушка остановила его тираду.
- Я уже поняла, что вы можете нарисовать мой словесный портрет с закрытыми глазами, - усмехнулась она. - Согласитесь, что в нашей ситуации острота вашего зрения скорее минус, чем плюс.
- Рукописи не горят, художников не убивают, - быстро сказал Геннадий Семенович. - Представьте, что перед вами сам Рубенс.
- Терпеть не могу фламандцев! - фыркнула она. - Что вы находите красивого в этих жирных телесах? Сусальная живопись.
- Совершенно с вами согласен, - обрадовался Косов. - Приятно найти единомышленника с тонким художественным вкусом. А Ван-Гог? Вообще импрессионисты, что вы о них скажете? Мы как раз спорили с моим оппонентом об избыточности сумерек в их манере письма, пока не появились вы. - Косов мельком взглянул на прикорнувшего возле батареи Челобитского, который, казалось, внимательно слушал его речь, только что не кивал. - Я почти убедил его в своей правоте, но ваш аргумент оказался более весомым.
Девушку, похоже, начинал забавлять этот человек.
- Где вы видели Галину Бескудникову? - спросила она, переложив пистолет в левую руку и опустив его вниз. - Пока ещё не наступила полная избыточность сумерек.
- Не буду лгать, ибо это не имеет смысла: все равно что обманывать ангела небесного, явившегося вершить суд. Верю лишь, что карающий ангел не совершит непоправимой ошибки и не поднимет меч обоюдоострый на... - Косов метнулся к девушке, надеясь оттолкнуть её и выскочить в коридор, но в следующую секунду растянулся на полу, так и не поняв, как это случилось. Чем она его ударила - рукой, ногой или рукояткой пистолета? Он чувствовал себя так, будто по нему прошел электрический разряд.
Девушка молча смотрела на него, ожидая, когда он придет в себя.
- Вам бы молнией работать, в департаменте Ильи Пророка, - проворчал Косов, с трудом поднимаясь на ноги. - Нельзя же так с пожилыми людьми.
- Сами тут что-то болтали насчет ангелов небесных, - усмехнулась Марго. - Итак, я жду ответа.
- Идемте, провожу к ней... - потирая ушибленную грудь, сказал Геннадий Семенович. - Только - чур! - больше не взрываться, я вам не громоотвод.
Восемью этажами ниже Адрианов с Галиной заканчивали уборку квартиры, которую вольный художник содержал, как похищенную "янтарную комнату" - под многолетним слоем пыли и паутины. В основном веником и тряпкой работал лишь Алексей Викторович, девушка лишь пересаживалась с места на место и изредка чихала, зажимая платком рот. Склонность к хозяйственной деятельности у неё явно отсутствовала.
- Какой вы молодец! - сказала она. - Я бы ни за что не стала убирать чужую квартиру.
- Я бы тоже, - ответил он. - Но я думаю купить её у Косова, а в стенке прорубить дырку. Потому и стараюсь - для себя.
- Я хочу, чтобы вы сбрили усы, - неожиданно заявила Галина. - Но отпустили бороду. Надо заняться вашим новым имиджем.
- Это ещё зачем? - возмутился Адрианов. - С вами не соскучишься. Как в театре - ждешь монолога Гамлета, а сам думаешь, как бы пальто не свистнули. Что ещё присоветуете?
- А прихрамывать продолжайте. Это даже романтично и как-то значительно. Может, и мне тоже попробовать?
- Девушкам это идет гораздо меньше. Ногу я ломал трижды, последний раз - на Чегете. Спускался с горы и увидел трех девиц, абсолютно голых, но тоже на лыжах. Не нашли лучшего места загорать. Вроде вас. Перешли бы вы отсюда!
Галина лениво пересела в кресло.
- Странно, мы знакомы всего-то часов десять, а как будто несколько лет, - задумчиво сказала она.
- Теория относительности времени, - ответил Адрианов. - Я бы объяснил, но тогда мы утонем в паутине. Когда вы вернетесь в свой мир, снова начнете считать дни и недели. Сейчас вы просто залетели в "черную дыру", и время сконцентрировалось. Месяц - в минуту. Вот и мерещится черт те что.
- Я не хочу туда возвращаться, обратно. Прорубите эту "черную дыру" между двумя квартирами и станем тут жить. Ходить друг к другу в гости. Рассказывать по ночам сказки. И пить чай из самовара.
Прозвеневший звонок разрушил эту идиллическую картинку.
- Ну, вот и Геннадий Семенович вернулся, - с облегчением сказал Адрианов и пошел открывать. Ему не хотелось впадать в романтическое настроение и поддаваться иллюзиям. А в следующие мгновения он ощутил на себе сполна все грубые реалии жизни. Мощный удар в живот задал Алексею Викторовичу дугообразное направление полета, и он, протаранив фанерную дверь в комнате, рухнул на пол. За ним сквозь этот черный пролом ступил, растирая пальцы на правой руке, мясистый коротышка - Жора. Теория, что все относительно, подтверждалась практикой.
