Вечер. Витька Крапивин читает книгу про себя, про своих новых товарищей и не перестает удивляться схожести времен. Времена-близнецы.
"Нелегко готовить иностранных бойцов и агентуру Спецназа. Мы — советские бойцы Спецназа — будем действовать во время войны, а эти ребята действуют уже сейчас и по всему миру. Они бесстрашно умирают за свои светлые идеалы, не подозревая, что и они бойцы Спецназа. Удивительные люди! Мы их готовим, мы тратим миллионы на их содержание, мы рискуем репутацией нашего государства, а они наивно считают себя независимыми. Тяжело иметь дело с такой публикой. Приходя к нам на подготовку, они приносят с собой дух удивительной беззаботности Запада. Они наивны, как дети, и великодушны, как герои романов. Их сердца пылают, а головы забиты предрассудками. Говорят, что некоторые из них считают, что нельзя убивать людей во время свадьбы, другие думают, что нельзя убивать во время похорон. Чудаки. Кладбище на то и придумано, чтобы там мертвые были.
Особый центр подготовки эту романтику и дурь быстро вышибает. Их тоже рвут собаками, их тоже по огню бегать заставляют. Их учат не бояться высоты, крови, скорости, не бояться смерти. Эти ребята часто демонстрируют всему миру свое презрение к смерти чужой и собственной, когда молниеносным налетом они захватывают самолет или посольство. Особый центр их учит убивать. Убивать умело, спокойно, с наслаждением.
Наша система сохранения тайн отработана, отточена, отшлифована. Мы храним свои секреты путем истребления тех, кто способен сказать лишнее. А еще мы охраняем их особым языком, особым жаргоном. Одно нормальное слово может иметь множество синонимов на жаргоне. Советских диверсантов можно назвать общим словом «Спецназ», а кроме того, глубинной разведкой, туристами, любознательными, рейдовиками..."
Близнец отложил книгу и задумался, глядя в прокопченный потолок. Похоже на зарок, произнесенный за час до твоего рождения. И ты уже знаешь, кем появишься на свет. Хорошо, плохо ли — не в этом дело. Просто правильно для этих людей — отверженных и любознательных, одиночек и рейдовиков, получивших свою долю аплодисментов. Люди ненавидят войну, но рукоплещут солдатам. Судьба забросила их в Уссурийск, в 14-ю отдельную бригаду спецназа ГРУ Дальневосточного военного округа, соседствующую с 206-м бронетанковым ремонтным заводом. В особый батальон, внутри которого три «обычные» роты и одна кадрированная, укомплектованная контрактниками-профессионалами. Или чудаками, которые считают, что нельзя убивать во время свадьбы или похорон, кому как нравится. Но они действительно наивны, как дети, и великодушны, как герои романов.
Особенно Витька Крапивин. Уже с первых дней пребывания в особом центре подготовки спецназа он начал замещать инструктора по огневой подготовке. Вот и сегодня его попросили «занять» бритоголовых громил. И он привычно занял место за столом капитана. А диверсанты гогочут над «одиноким воином», замочившим генерала. Здесь система сохранения персональных тайн работала плохо. Но никто не говорил лишнего, каждый охранял потаенные детали собаками, сидящими в груди, личными сигнальными системами, печатями, бронированными дверями. И только метатель ножей Игорь Поляков как-то задумчиво заметил Близнецу: «Убить генерала — это все равно что украсть Рембрандта». На вопрос «почему?» Поляков ответил: «Заметно».
— Среди вас есть те, кто считает себя охотником?.. Действия снайпера очень похожи на действия охотника. Он должен подойти к зверю, оценить ситуацию и завалить зверя одним выстрелом. Тем, кто охотился, уже приходилось убивать — зверя, а человека? Пусть он хороший охотник, но он не готов к физическому уничтожению людей.
— Откуда ты это знаешь? — спросил Бугаевский со своего места.
— А это исторический факт, — улыбнулся Близнец.
Он очень часто вспоминал одну встречу. Она произошла спустя неделю после убийства начальника Службы. Он не знал, куда его привезли, вероятно — на госдачу. Он сидел на широком и удобном стуле в небольшом кабинете с маленьким столиком и не знал, с чего начать. А начинать нужно ему: сидящий напротив него человек в голубой рубашке ждал, когда заговорит снайпер.
Все в этом мире повторяется. Близнец как-то незаметно начал рассказ. Он выплетал слова из своего внезапно участившегося дыхания. Рассказ перенес собеседника в осень 2003-го, и он слушал спецназовца так, как если бы смотрел по телевизору документальный фильм о героях, о правде, о многом-многом другом. Фильм-откровение. Он легко представлял картины, которые рисовал перед ним снайпер, представлял горы, реки, людей в военной форме, слышал слова о тупости, глупости, крови и предательстве. Близнец начал с того, как они с Сергеем Поповым вышли в рейд... И в его глазах заблестели слезы.
Вот еще один человек понимал его. Но между ними не было того громадного промежутка, который отрывал и в то же время связывал его с Борисом Михайловичем. Этот лысоватый человек с пронзительным взглядом исподлобья и резко очерченными скулами понимал спецназовца так, как если бы был его ровесником.
— Я просто человек, нравится вам это или нет. Я никому не объявлял войну. Мне дали оружие, научили стрелять и показали, в кого стрелять. Где же тут моя вина?
«Ему решать, выпускать тебя из клетки, в которую ты угодил, или нет. Он твоя последняя инстанция и надежда. Он слушает тебя, дарит шанс — пусть даже призрачный».
Близнец посмотрел на часы: скоро Серега пойдет «воровать» «СКС», и Витька позвонит первым.
