Крапивин вошел в квартиру с высоким потолком. Две входные двери-"ленинградки" с коротким тамбуром, небольшая прихожая. Справа кухня и ванная, прямо коридор, ведущий в большую комнату. Спальня находилась собственно между залом и кухней.
Некую деловитость Близнец ощутил сразу, как только вошел. На него буквально обрушилась работа. Нет, ее начало лежало не за огневым рубежом и не в сравнительно коротком отрезке времени, а сразу за порогом. Работа начиналась с «вешалки», с незнакомого духа, царящего в этой квартире, с первого шага. Он действительно шагнул в другое измерение.
Он кивнул на приветствие первого снайпера, одетого в темный спортивный костюм, и прошел в зал. Оглянулся, машинально отмечая не обстановку, а как подготовлена комната для короткой работы. Он не видел платяных шкафов, серванта, книжных полок, какого цвета обои, какой рисунок на линолеуме. В голове крепко засела твердая, но незаконченная фраза: «Это будет здесь».
Здесь все было подготовлено к выстрелу. Задняя стена уже затемнена широким ковром в зелено-бордовых тонах. Письменный стол стоял в середине комнаты.
Ширина его была достаточной, чтобы за ним заняли место два стрелка. Стол был оригинально «сервирован»: две снайперские винтовки вытянулись стволами в сторону окна; два эластичных упора, обтянутых сероватой тканью, примостились рядом с оружием. Магазины лежали отдельно. В центре стола — бинокль.
Ни с того ни с сего Крапивину показалось, что вот сейчас он осмотрит все, удовлетворенно кивнет головой... и уйдет. Ощутил себя инспектором с насупленными бровями и неподвижной шеей; лишь глаза ходили из стороны в сторону. Как желтоватые глаза кошки на старинных ходиках, висевших когда-то в Витькиной комнате.
Он подошел к окну, чуть сдвинул в сторону тюль и сразу же нашел другое окно, отстоящее от места наблюдения почти на сто метров. Он периодически окунался в состояния, которые представляли собой череду разнообразных эффектов и ощущений. Он, можно сказать, жил в этой переменчивой и часто обманчивой среде. Сейчас мог сказать с наставительными интонациями: «Вот что видит снайпер невооруженным взглядом». И даже увидеть призрачные и недоверчивые покачивания головой: «Нереально...» Он видел маленький прямоугольник, за которым почти невозможно разглядеть черты человека и тем более отдельные части его тела, участки, в которые должна попасть пуля.
Он взял бинокль и отчетливо разглядел занавески, собранные с двух сторон и стянутые лентами, часть прихожей, то место, где висит зеркало («генерал всегда смотрится в него, прежде чем выходит из квартиры»). Увидел все то, о чем ему рассказывал капитан Проскурин.
Ни первый, ни второй снайпер пока не обменялись ни одним словом.
Андрей открутил крышку и налил из термоса чаю, сделав пару глотков, передал пластмассовую крышку товарищу.
— Как доехал?
— Нормально. Как и договаривались, от «Савеловской» шел пешком.
— Ничего подозрительного не заметил?
— Ну почему? Водитель «десятки» пер как ненормальный. Разве не подозрительно?
Проскурин улыбнулся:
— Тебе привет от Юрия Александровича. Уже завтра утром он сделает заявление.
«Потом его арестуют», — мысленно закончил Крапивин. И спросил:
— Отпустят его, как ты думаешь?
— Думаю, да. Он возьмет ответственность за убийство Дронова на себя. — Проскурин выдержал небольшую паузу. — Это не означает, что он заказчик — в прямом смысле этого слова.
— А как же...
— Он изменил решение в последний момент, — пояснил Андрей. — Может, даже из-за нас. Чтобы не привязывать нас к себе. Об этом мы говорили, если помнишь. И тут очень сложный момент. Думаю, что ответственность за убийство генерала захотят прибрать к рукам многие. Именно с этой стороны нам будет легче. Однако мотивы преступления прозвучат в любом случае. В любом случае всплывет все то, о чем мы говорили все эти дни.
— Понятно...
Проскурин внимательно всмотрелся в младшего товарища:
— Ты чего нахмурился? Все идет по плану, Витька. Если есть сомнения, выкладывай.
— Да нет, все нормально. Я сделаю свою работу даже в том случае, если ты и Хворостенко скажете мне хором: «Бросай!»
— Ну тогда познакомься с рабочим местом. Сейчас я открою окно.
В комнату ворвался шум автомашин с Масловки, долетали отдельные звуки с железной дороги; она проходила вдоль Бутырского вала, минуя Тверскую заставу, и убегала к ипподрому.
Капитан открыл окно, потому что стекло дает некий оптический эффект, отражающийся в прицеле. А поле прицела должно быть чистым со всех сторон, без кольцевых затмений и бликов.
Близнец занял свою излюбленную позу — в три четверти к линии прицеливания, сидя на полу, поджав одну ногу под себя. Нога со временем затекала, но не сильно. Подоконник был чуть ниже уровня линии огня, поэтому обзору ничто не мешало. Порой после наблюдения в бинокль панорама в оптическом прицеле несколько мгновений видится бесцветной, едва ли не черно-белой. Но этот эффект быстро пропадает. Вот и сейчас произошло то же самое: Крапивин снова видел занавески, широкие ленты, часть прихожей...
— Хозяйки нет? — спросил он, не отрываясь от винтовки.
— Нет, придет часов в восемь — в половину девятого. Давай прогоним еще раз то, что будем делать после.
— Давай, — согласился Близнец. Он положил винтовку на место, развернулся к собеседнику, не вставая с пола, и смотрел на него снизу вверх.
— Наш отход расписан по пунктам — тут уж ошибки быть не должно. Поговорим о том, как действовать на следующий день. Ни дома, ни у родных, ни у знакомых не появляться — это ты помнишь, да?
— Помню.
— Следить за информацией — это можно сделать на любом железнодорожном вокзале, в любом кафе, оборудованном телевизором, есть еще много мест. Я дал тебе пару названий кафе на Кутузовском проспекте, помнишь?
— Да. «Сливки» на набережной и еще одно на Пушкинской площади. Название забыл.
— "Бородино".
— А, да, точно.
Проскурин вынул из кармана деньги и передал товарищу:
— Тут три тысячи. Ночь перекантуешься в каком-нибудь ночном клубе. Будет возможность, сними телку и проведи ночь у нее. Но утром вали от нее в любом случае. Первое время про меня забудь, меня вообще не существует, ясно? Когда будет нужно, я дам о себе знать. Ты прихватил запасной комплект одежды?
— Да, в пакете. Ветровка, джинсы, белая рубашка, туфли.
Андрей покивал. В данное время второй снайпер был одет в темную майку, широкие черные брюки, поношенные бело-синие кроссовки и бейсбольную кепку, повернутую козырьком назад. Солнцезащитные очки он снял, когда зашел в квартиру. В таком же виде он и покинет огневую позицию. Переоденется позже, в любом подъезде. В одном месте набросит на себя ветровку, в другом сменит обувь и сбросит очки, в третьем переоденется окончательно.
