Мария и Цыганок сидели в ресторане «Культ устриц», выбрав дальний столик. Девушка съела пару устриц и запила их белым вином. Охранник от «соплей» отказался. Он докладывал, делая мелкие глотки колы:
— Полковник Терехин, я слышал о нем: из молодых, да ранних. Даже узнал его адрес — он живет в Басманном переулке. Через знакомых навел справки, оказалось, что Терехин вел дело об убийстве генерала Дронова, но его отстранили, причина неизвестна. Но зато становятся понятными мотивы, по которым Терехин продолжил расследование. Или начал свое собственное — от перестановки мест слагаемых сумма не меняется.
— У кого ты узнавал?
— Знакомый из ФСО сказал. Они держат это дело на контроле, поскольку это их подопечного грохнули. Их интересуют малейшие детали, чтобы впредь такого не повторилось. Там уже чистка началась.
— Ну и чего хочет этот Терехин?
— Знаешь, я поставил себя на его место. Вот я установил местонахождение преступника, за которым гоняются все спецслужбы Москвы. Но что-то меня удерживает от лаврового венка. Что? Я хочу чего-то большего, нежели простой арест. Любой на моем месте рассуждал бы точно так. Это как подниматься по лестнице, ступенька за ступенькой, все просто. В этом деле установлены все участники, кроме второго исполнителя и заказчика. Заказчика, понимаешь? Других лиц просто не осталось. Как не осталось версий. Терехин надеется на то, что Крапивин выведет его на заказчика.
— Но Виктор не знает, где он.
— Как и Терехин не знает о том, что Виктор не знает об этом. Я сказал все, нужно делать выводы. Положение у Крапивина аховое. Самый распространенный вариант — мотать за границу. Россия для него — кладбище. Нужны «чистые» документы, «зеленый» коридор, который ему необходимо пройти беспрепятственно. Ты все еще не хочешь выгнать его?
— Нет. Я втянулась. Мне интересно. Захватывающе. Нервы в клубок. Настоящая жизнь, не фальшивка. Жить хочется.
— Черт, а мне не хочется потерять... это место. — «Тебя не хочется потерять», — мысленно поправился он.
— Как скоро, по-твоему, Терехин снимет «прослушку»?
— Сразу, как только поймет, что Виктор не знает, как выйти на заказчика. Есть возможность потянуть время — поговорить про Хворостенко, чтобы Терехин втянулся в игру. Для защиты от прослушивания применяют следующие способы, — начал перечислять лейтенант-охранник со знанием дела. — Первое — информационное сокрытие, оно предусматривает техническое закрытие и шифрование речевой информации.
— Что это значит? Переведи на нормальный язык.
— То, что говоришь одно, а подразумеваешь другое. Второе: подбрасываешь через подслушивающую аппаратуру ложную информацию. Третье: энергетическое сокрытие путем изоляции акустического сигнала, поглощения акустической волны, глушение акустических сигналов, зашумления помещения другими звуками. Четвертое: изъятие закладных устройств. А этому меня учили. И последнее: можно собирать доказательства для возбуждения уголовного дела против тех, кто подслушивает.
— Думаешь, Терехин ведет запись?
— Обязательно. Он меняет машины, в которых стоит простенькое в общем-то оборудование: приемник и магнитофон. Вчера стоял джип «Тойота», сегодня «Жигули». Но он собирает компромат больше на себя. Все магнитофонные записи, сделанные им, доказательством не являются, поскольку несанкционированы. Это может доказать на суде любой адвокат. Там только разговоры. Записи незаконны. Это вторжение в личную жизнь. Они ничего не разоблачают, но указывают на противоправные действия Терехина и бьют по нему.
Получается, это он скрывал от руководства местонахождение преступника, и дальше развивать эту тему бессмысленно. Это конец Терехина как офицера ФСБ, это нары. На какой бы стадии развития событий это ни всплыло. Так что записи ему нужны, чтобы прослушать их раз, другой, третий. Для анализа, в общем.
— Когда-то я назвала тебя тупым...
— Да, я офицер, — с натянутой улыбкой согласился Цыганок. — Правда, с высшим образованием. Просто ты иногда забываешь, в каком ведомстве я работал, кого охранял и какой объем работы выполнял. Но Терехин не знает, что на тебя работает профессиональный телохранитель: он поставил «дубовую» закладку. Но я обнаружил бы любую. Необходимо и дальше держать его в неведении, иначе он, узнав, кто я, свернет «прослушку» и возьмет Виктора.
Теперь Цыганок обязан был сказать о главной опасности. В сложившейся ситуации нелегально действующий полковник Терехин как бы не позволял взглянуть на тех, кто возвышался над ним. Все его левые действия останутся в тайне. Но вдруг произойдет утечка? Вот тогда все магнитофонные записи будут использованы с формулировкой «реальное свидетельство фактических событий». Но только в случае утечки информации и не самим Терехиным. Сам он отгорожен от этой формулировки своими несанкционированными действиями.
Но не Цыганок принимал решение. Мария лишь выслушала его и сказала, что в таком случае нужно действовать осторожно.
— Подбрасываешь через подслушивающую аппаратуру ложную информацию, — медленно повторила она. — И чем круче она... — Мария запнулась. — Мы говорили про Хворостенко.
— Когда? — спросил Цыганок. Но ответ уже знал: позавчера. В тот день, когда он не заходил в квартиру, а значит, не мог произвести привычный уже визуальный осмотр. И не ошибся. Он морщился, когда Мария рассказывала о намерениях встретиться с полковником Корсаковым и невзначай намекнуть про Хворостенко: «Плохо дело, очень плохо». Потому что фактически отступать нельзя. Терехин запросто разберется в наступившем затишье. Единственный вариант — акцентировать свои намерения, тянуть время и вовлечь Терехина в игру. Но как долго она может продолжаться?
— У меня столько знакомых, что я могу сделать десять паспортов, — ответила на вопрос телохранителя девушка. — Думаю, за два-три дня управлюсь.
Она была женщиной. Она играла, уставала, снимала грим... Ее жизнь — это театр.
* * *
Терехин узнал о Марии Дьячковой достаточно, чтобы более или менее полно составить ее портрет. Талантливый дизайнер, имеет два высших образования, в свободное время пишет книгу об отношениях в модельном бизнесе в России и за рубежом и составляет полезные советы. Хотя «пишет» — громко сказано, так, наговаривает вечерами на диктофон свои соображения. Терехин отметил, что мысли ее были так же стройны, как и ее фигура, порой даже красивы — как ее лицо, губы, глаза, волосы. Николай без труда нашел в специализированном журнале фото Марии... и позавидовал Крапивину. Дорогого стоило провести с ней одну ночь даже в таком, как у него, осадном положении.
Качество звука было превосходным, Терехин только что не слышал дыхания собеседников. Но вот его дыхание сперло — в зобу или намного глубже, не разберешь, — когда он услышал: «Нужно проникнуть в квартиру Корсакова». Полковника кремлевской охраны, мысленно добавил Николай.
Такими мурашками, которые с топотом пробежали по спине и оставили глубокие следы, можно было пугать международных террористов.
