— Много квартир сдается в городе? — поинтересовался он.
— Как и везде, наверное. Практически в любом доме можно снять квартиру, комнату.
— Продолжай, — разрешил генерал. Он был высокий, мускулистый. Однако Митяев недоумевал по поводу «самобытных» зубов офицера Службы, которые в общем-то не сочетались с его правильными чертами и виделись подобранной на улице челюстью какого-нибудь бомжа. Ходячая консервная открывашка, сравнил подполковник.
— Бомжи... — Митяев непроизвольно запнулся, — в основном оккупировали чердаки, подвалы, подъезды. Их полно на ипподроме — территория там здоровая, — он на ходу обернулся и указал на автомобильное кольцо, в центре которого возвышался самолет, а за ним раскинулся ипподром, еще дальше вздымались серые жилые высотки, наступая на Поляну имени Фрунзе. — Когда дошли до лиц, снимающих комнаты или квартиры с хорошим обзором на мемориал, выяснили, что однокомнатную квартиру на четвертом этаже дома по проспекту Кирова недавно снял молодой человек лет двадцати пяти. Нашли хозяйку — Татьяну Соболеву, у нее вторая квартира в престижном районе на Осипенко. Когда ей показали фотографию Крапивина, она сразу его опознала. «Он, — говорит, — точно он, заплатил за месяц вперед». Хотела тут же расторгнуть с ним сделку — зачем ей квартирант, которым интересуется ФСБ, — но мы ее быстро успокоили.
Путь этих двух людей начался от «самолета», так называемого «безымянского поворота», и проходил по проспекту Кирова. Они были одеты так, что в одежде не было заметно строгости. Действительно, ничто не выдавало в двух людях, ведущих на ходу беседу, их принадлежности к спецслужбам.
— Обратил внимание на «контрольки»? — спросил Свердлин попутчика, который во время беседы экспансивно жестикулировал, чем походил на фана местных «Крылышек».
— В первую очередь, Александр Семенович, — поспешил успокоить подполковник. — Есть такая метка. Я сам лично осмотрел все. Крапивин протянул тонкую нитку между наличником и обкладкой филенки двери. Пришлось поискать, прежде чем обнаружили ее. Оперативники разместились в соседней квартире, хозяйку зовут Надеждой Васильевной. Смешная старуха.
— В смысле?
— Да вы сами увидите.
К первому подъезду они подошли вдвоем. Остановились. Генерал «фирменно» улыбнулся собеседнику. Оба не исключали вероятности того, что Крапивин в это время мог наблюдать за подходами к своей точке. Он давно шагнул в ранг снайпера-террориста, поэтому не мог довольствоваться одной огневой позицией. Где-то рядом должна быть хотя бы еще одна. Из нее он просто обязан видеть как площадку для запланированного торжественного мероприятия, так и вторую точку. Хотя бы исходя из следующего момента: он — один, и если заметит на запасной базе или на подходах к ней что-то подозрительное, тотчас сменит позицию. Он уйдет. А его нужно взять во что бы то ни стало.
Можно обложить весь район, стянув сюда все силы милиции и внутренних войск. А вдруг его сейчас нет на точке? А подобная операция наделает шуму и не останется без внимания террориста. И тогда он сменит не только базу, но и район. У него на примете несколько «площадок», на которые так или иначе ступит нога президента. Вплоть до знаменитой Самарской набережной.
Офицеры обменялись рукопожатием как старые знакомые. Особое удовольствие это доставило Борису Митяеву. Жаль, нельзя запечатлеть этот момент на пленку, слегка досадовал он.
Подполковник пошел дальше, а генерал шагнул в подъезд.
* * *
Напротив дома, который так живо заинтересовал генерал-майора Свердлина, трудилась бригада рабочих, в основном молдаван. Их Самарское ГСУ-2 нанимало на временную работу — одна смена, две. Сейчас они меняли тротуарные бордюры. Дорожники были одеты в желтые безрукавки. Почти у всех под ними не было даже маек. У двоих синели наколки на плече. Невысокий крепыш носил татуировку с изображением трехглавой горы и словно брошенного к ее подножию тюльпана. Он изредка поглядывал то на первый подъезд дома, то на окна однокомнатной квартиры на четвертом этаже. Вот он подхватил совковую лопату и, не обращая внимания на недоуменный ропот рабочих-молдаван, пошел в сторону кольца. Поднял руку, притормаживая «бычка», и перебежал дорогу.
Близнец миновал жилую высотку по Московскому шоссе и свернул во двор. Зашел в третий подъезд, взбежал на седьмой этаж и открыл квартиру, выходящую окнами на Московское шоссе.
Письменный стол был выдвинут на середину комнаты. На нем лежала готовая к работе винтовка Драгунова. Магазин на месте, патрон в стволе.
Близнец устроился за огневым рубежом и приник к оптике. Он десятки раз смотрел на окна своей первой снайперской позиции и в этот раз отыскал ее автоматически. Направление, угол места цели сразу же определились, едва винтовка замерла в руках стрелка.
Расстояние до цели примерно сто пятьдесят метров. Близнец видел кухонное окно с распахнутыми шторами и часть прихожей. И в любой момент был готов увидеть цель. Он целился основным угольником по центру, а с такого расстояния пуля попадет примерно на один сантиметр выше точки прицеливания. Близнец в данном случае пренебрегал разбросом пуль по высоте. Даже с расстояния в двести пятьдесят метров, когда точка прицеливания понизится на одиннадцать сантиметров, незачем вращать маховик. Прицел под макушку, и пуля попадет между глаз.
В активе Близнеца был чертовски сложный выстрел, когда чеченский боевик взбрыкнул ногами, а этот по сравнению с ним был детской шалостью.
* * *
Свердлин неторопливо поднялся на четвертый этаж и, как было условлено, позвонил в квартиру номер 19. Она была трехкомнатной, именно там расположились оперативники и специалисты, потеснив хозяев — супружескую пару пенсионного возраста.
Общую металлическую дверь открыла хозяйка, одетая едва ли не празднично — в яркую брючную пару. Такая одежда вряд ли молодила ее, скорее подчеркивала возраст, который она тщетно пыталась скрыть. Губы накрашены, на щеках следы пудры.
— Здравствуйте, Александр Семенович, проходите, — официально заявила старушенция. — Ждем только вас.
«Да, — крякнул Свердлин, — операм тут достается по полной. Как бы не пришлось отчитываться перед этой червовой, судя по ярко-каштановым крашеным волосам, дамой».
Он ступил в коридор и в первую очередь пристально вгляделся в дверь 18-й квартиры, которая и стала для Виктора Крапивина огневой позицией. Генерал отдал бы многое, чтобы террорист в это время находился в квартире.
Он закрыл входную дверь и, напустив на лицо одну из своих милых улыбок, спросил:
— Надежда Васильевна, так, кажется?
Старуха надула губы.
— Мне только недавно начало казаться, что я Васильевна. Вообще-то я всегда была Ивановной.
«Так... — Генерал нахмурился. — То ли что-то с памятью моей стало, то ли Митяев отчество перепутал».
— Прошу прощения, Надежда Ивановна.
Пенсионерка рассмеялась:
