Казалось, на меня надвигается рой алых слов.
Выход, выход, выход, куда ни глянь.
После ленча водитель Йена отвез нас через туннель в Ньюарк и высадил у аэропорта. Мы отнесли чемоданы на таможенный контроль и передали билеты женщине за стойкой. Она подарила Йену дежурную улыбку — не такую, как дарят знаменитостям. Здесь его слава ничего не значила. В аэропорту, полном равнодушных к искусству людей, которые не рыскают по Челси в поисках непревзойденных, эффектных, значительных, зубодробительных шедевров и их авторов, Йен был лишь пассажиром в кричаще-яркой рубашке. Впервые при мне он находился не в центре внимания, и меня немного успокоило отсутствие поклонников, наперебой стремящихся выразить восхищение, сказать, как глубоко и значительно то, что он делает, или поздравить его с тем, что он — Йен Рис-Фицсиммонс.
— Хорошо, мистер Рис-Фицсиммонс, — сказала женщина за стойкой, — ваше место — два «б». Мисс Лейн, ваше место — тридцать семь «е».
— Простите? — не понял Йен.
— Два «б» и тридцать семь «е», — повторила регистратор.
— Я лечу первым классом, а вы — вторым? — изумился Йен. Он был смущен и озадачен.
Я недобрым словом вспомнила Аманду, заказавшую мне место в середине ряда, где соседей справа или слева придется будить всякий раз, когда идешь в туалет и когда возвращаешься.
— Да, похоже на то, — ответила я.
— Это ни на что не похоже, — рассердился Йен.
Достав карточку постоянного пассажира авиалиний, он спросил, можно ли найти мне место в первом классе.
Получив отрицательный ответ, Йен спросил, остались ли в продаже билеты в первый класс. Мне показалось странным, что инспирированная Диком сегрегация беспокоит маститого скульптора. Шеф будет вне себя, по потолку забегает, узнав, что в последнюю минуту за счет галереи мне приобрели билет в первый класс. А уж если, Боже упаси, Дик пронюхает, что сам Йен потратился… Я живо представила, как он оседлает метлу и примчится в Лондон с единственной целью стереть меня в порошок.
— Йен, я вам искренне благодарна, но прекрасно долечу вторым классом, — вмешалась я.
— К сожалению, все места в бизнес и первом классе на этот рейс проданы. — Регистраторша приподняла ладонь, предупреждая вопросы. — Но вот что я могу сделать, — продолжала она, глядя на экран компьютера. — Пересадить вас из тридцать седьмого ряда в один из первых. Как насчет седьмого «д»? С обеих сторон места свободны.
Я в восторге закивала, Йен расцвел улыбкой, и служащая поменяла мой билет.
Я неловко и смущенно поблагодарила Йена, затем регистраторшу.
— Пожалуйста, пожалуйста, — отозвалась женщина и добавила, когда мы уже шли к выходу: — Мистер Рис-Фицсиммонс, я обожаю ваши скульптуры!
— Спасибо, большое спасибо, — искренне ответил Йен.
По дороге к выходу я ликовала, что дело так удачно закончилось и вскоре мы окажемся в разных салонах. Прочная перегородка позволит мне расслабиться — буду смаковать вино, пока не засну. Но только я устроилась, как Йен заявил, что сядет на мое место, а я полечу первым классом.
Стараясь не выдать ужаса при мысли о зловредном шефе и степени его ярости, следующие полчаса я убеждала Йена, что обожаю летать вторым классом, что устала и собираюсь спать, что во мне росту всего пять футов четыре дюйма и я могу улечься на свободных соседних сиденьях. Последний довод, кстати, решающим не был, учитывая, что и самого Йена с его ростом пять футов семь дюймов нельзя было назвать высоким. В отчаянии я напомнила, что работаю на Дика Риза и обязана выполнять указания начальства, попутно пытаясь угадать, намерен ли Йен держать Дика в курсе последних новостей. К сожалению, это установить не удалось.
— Клянусь, я хочу лететь во втором классе, — устало сказала я. — Правда-правда.
— Правда-правда? — повторил скульптор.
— Чистая правда, Йен.
— Нет. — Казалось, Йен еле сдерживает смех. — Я не спрашивал, правда ли вы хотите лететь вторым классом. Я хотел уточнить, часто ли американцы употребляют выражение «правда-правда».
Я, в свою очередь, объяснила, что «правда-правда» означает «очень-очень» или «чрезвычайно», «безусловно», «стопроцентно».
— Это — как «стопудово», — добавила я. — Так говорят, когда вы всей душой чего-то желаете и ни минуты в этом не сомневаетесь.
Йен снова улыбнулся и согласился занять свое место. Я воспользовалась правом отлучиться на пару минут и поспешила к газетному киоску, где купила «Пипл», «Ю-эс», «Энтертейнментуикли», «Аллюр» и «Ин-стайл», благоразумно положив поверх журналов октябрьский выпуск «Новостей искусства».
Глава 11
Основы математики
Чем меньше человек говорит, тем лучше это у него получается.
Энди Уорхол
Салон второго класса оказался вовсе не так уж плох: я с комфортом устроилась, разложив журналы. Седьмое «с» и седьмое «е» были пустыми, и я оказалась хозяйкой свободного пространства справа и слева. Приятная скромная леди на седьмом «ф» болтала с парнем примерно моего возраста, но они сидели относительно далеко, и это обеспечивало некоторую приватность.
Перед взлетом меня, как обычно, охватил страх: пришлось прослушать краткую лекцию о действиях в случае аварии и порядке эвакуации и посмотреть минутный фильм, где стюардесса непринужденно объясняла, как надевать надувной спасательный жилет и кислородную маску. Пассажирам, сидевшим у перегородки между салонами первого и второго классов, вменялось в обязанность помочь остальным выбраться из самолета, если придется уступать салон Атлантическому океану. Те, кому не очень улыбается такая миссия, могут пересесть, но если выбирать между заботой о попутчиках и несколькими часами в кресле тридцать семь «е», я охотно запишусь в спасатели.
После взлета я минут десять читала «Пипл», успокаивая нервы. Отказавшись от наушников — выбор пассажиров второго класса пал на второсортный фильм о киборгах, — я решила вздремнуть. Кинув журналы и бутылку с водой на седьмое «с», я откинула спинку сиденья, развернула одеяло и закрыла глаза, с наслаждением погружаясь в набегающие сладостные волны сна. Как чудесно проснуться уже в Лондоне…
— Это ваше? — прозвучал пронзительный голос с южным акцентом. Открыв глаза, я увидела крупную женщину в алом топике-гавайке, черных леггинсах и тапочках. Она указывала пальцем на мои журналы, воду и сумку. — Да? — Собрав вещи в охапку, дама сунула их мне в руки и уселась на седьмое «с». Ощущения безмятежного покоя как не бывало: телеса соседки не умещались в кресле и «перетекали» на законную территорию седьмого «д». Я заметила, как мужчина, рядом с которым дама сидела раньше, с удовольствием вытянул ноги на освободившееся сиденье. Надо было что-то делать.
— Гм, я тут все так удобно разложила, — недовольно заметила я в надежде, что женщина не станет мне мешать и пересядет.
— Ну что ж, — чересчур громко сказала дама и толстой рукой в кольцах смахнула журналы с моих коленей на пол. — Давайте переложим. — Улыбнувшись, словно мы только что стали лучшими подругами, женщина протянула руку: — Сью-Энн Беллфилд. — Бутылку с водой дама поставила на пол; и она тут же укатилась непонятно куда.
