– Доктора ничего не могут сделать?
– Похоже, нет.
Леди Беллинг сделала шаг назад и, словно ища поддержки у своих лабрадоров, погладила их по теплой мягкой шерсти, а потом прижалась лицом к седой морде старшей собаки и что-то прошептала. Эллен послышалось что-то вроде «прости меня».
– «Уповаю на то, что оставшиеся месяцы принесут в ваши сердца радость и примирение, которые хоть немного облегчат неизбежную боль расставания». Так заканчивалось это письмо, – сказал Шпора. – Я постарался внести свою лепту, чтобы радость и примирение стали возможны. Ты очень хотела, чтобы я женился на Годспелл, и я дал свое согласие.
– Твое согласие так много значит для меня. – Мать прижалась губами к крутому лбу собаки, потом прокашлялась, и голос ее зазвучал почти обыкновенно: – Это мое предсмертное желание.
– И ты от него не откажешься, даже если оно сделает меня несчастным на всю жизнь? – мягко спросил сын.
Леди Белль сощурила глаза и, распрямившись, метнула серебристую молнию в Эллен.
– Я не допущу, чтобы эта… тварь вмешивалась в нашу жизнь.
– Она уже вмешалась! – рассмеялся Шпора. – Если бы не Эллен, я бы не согласился на этот брак. В тот роковой вечер, она была рядом – сидела за столиком неподалеку, и с нее капало, словно она только что вышла из моря. – Он покачал головой при этом воспоминании, словно заново удивляясь. – Я все время наблюдал за ней, пока вы с Эли талдычили про великие союзы и семейные узы. Эллен не замечала, что я смотрю на нее. Мне хотелось выпрыгнуть из собственной шкуры и очутиться рядом. А вас оставить делить мою шкуру, как вам будет угодно. Ведь больше ничего ни вам, ни Годспелл от меня не надо. Душа-то моя вам только помеха, правда?
Эллен припомнила тот мучительный ужин с Ллойдом. Она и не подозревала, что Шпора за ней наблюдает. Ей казалось, что он даже не узнал ее. Вспомнила его спор с матерью и то, как побледнела леди Белль, когда Шпора отказался подчиниться ее воле. Если бы Эллен знала тогда, о чем они спорят, то она устроила бы дебош и перевернула все столики в «Утиной протоке». И еще какое-то воспоминание, связанное с тем вечером, зашевелилось в потемках ее смятенного сознания, но девушка уже не смогла его ухватить.
– Ты не представляешь себе, мама, в тот вечер я готов был плюнуть на все и навсегда уехать подальше от вашего Оддлоуда, от вашей жизни, от ваших желаний. Я прочел это письмо, и земля ушла у меня из-под ног. Затем согласился на этот дикий брак, потому что был пьян, измучен и на моих глазах девушка, которую я люблю, кокетничала с другим.
– Не будь дураком! – прорычала леди Белль.
– Это правда. – Шпоря стоял перед Эллен и смотрел на нее в упор. – Я люблю тебя с той самой минуты, когда ты вместо туалета вломилась в наш шкаф с серебром. Я всю жизнь искал тебя, и, когда потерял надежду и уже решил, что тебя на самом деле не существует, как не существует Бога и Деда Мороза, ты – вот она, передо мной. Потом я долго не мог поверить, что ты тоже любишь меня.
– Я тоже люблю тебя с самой первой минуты, – призналась Эллен.
Они не обращали внимания на возмущенное рычание леди Белль. Как во сне, Шпора бессознательно обнял Эллен и прижал к себе. Он гладил ей волосы и смотрел ей в глаза.
– Расстаться с тобой – хуже, чем умереть. А рядом с тобой я согласен даже умереть, хоть сию секунду.
Эллен схватилась за его руку, чтобы не упасть.
– Не надо умирать. Я хочу жить с тобой долго-долго. Я только начала жить.
– Я не хочу и не буду потакать этому детскому бреду! – прогремела хозяйка. – Ты женишься на дочери Гейтса, Джаспер, и хватит об этом. Эта тварь уедет из города и никогда не вернется. А умирать, вы забыли, буду я.
– Нет. Я не могу этого сделать.
– Но ты обещал мне, Джаспер! Константины никогда не нарушают своих обещаний. Ты помнишь девиз нашего рода?
– «Нарушить клятву – потерять честь», – без выражения произнес Шпора, и руки его опустились.
– Только трус и слабак не держит своего слова! Только слабак не исполняет перед смертью матери, которая всегда ему верила, ее последнего желания. Только слабак ищет в жизни одних удовольствий и следует эгоистичным порывам, зная, что кости предков не обретут из-за него покоя. Если ты нарушишь свое обещание, Джаспер, ты разрушишь нашу семью. Ты докажешь, что остался таким же жалким слабаком, каким был всю жизнь!
– Я не слабак!
– Докажи это! – Она подошла к нему и прошипела в самое ухо: – Соверши хоть раз в жизни благородный поступок и дай твоей матери умереть спокойно.
– Не заставляй меня.
– Ты. Дал. Мне. Слово.
– Тогда я был готов умереть.
– А теперь я готовлюсь умереть!
Они смотрели друг на друга, такие похожие и непохожие: из одинаковых черт получились два разных лица.
– Я люблю Эллен, – сказал Шпора.
– Значит, меня ты не любишь?
– Ты моя мать. Конечно, я люблю тебя. Но Эллен я тоже люблю и не хочу ее потерять.
– Хорошо. – Рот леди Белль исказился ненавистью. – Если эта девица будет благоразумна, мы что-нибудь придумаем. Урегулируем вопрос. Это, конечно, не лучший выход, но времени у нас мало, а ты, я вижу, ослеплен, как лунатик, и ничего не соображаешь. Когда Эли придет, поговорим с ним о том, чтобы снять этой девице жилье на какое-то время. Где-нибудь подальше, в стороне от любопытных глаз. Его племянник поможет что-нибудь подыскать.
– Только вот «девица» не согласна. – Эллен задыхалась. – «Девица» не собирается оставаться здесь и смотреть, как заключается этот безобразный брак без любви.
– Да какая там любовь! – огрызнулась леди Белль. – Любовь там и не ночевала, и слава богу! Я никогда не любила отца Шпоры, и именно поэтому у нас с ним очень хороший брак.
– Мне не нужен хороший брак, – сказал сын и взял девушку за руку. – Мне нужна Эллен.
– Этот брак должен состояться, и он состоится. – Мать щелкнула каблуками. – Иначе я умру с разбитым сердцем. Видит бог, сколько грехов я тебе простила, но эту рану я унесу с собой в могилу! Если какая-то девка тебе дороже, чем я, тогда иди с ней – иди и больше не возвращайся никогда. А я умру. – Тут ее глаза загорелись, словно ей и голову пришла удачная мысль. – И моя смерть будет уже не первой на твоей совести, не так ли, Джаспер? Мы-то с тобой это знаем.
Эллен ожидала, что Шпора возмутится, но из него словно весь дух разом вышел: он сник и больше не подавал признаков жизни.
Почувствовав победу, леди Белль сжала пальцы в кулаки и вздохнула с облегчением.
– Вам следует уйти. – Она торжествующе обернулась к Эллен. – Вы должны навсегда оставить мой дом, моего сына и мой город.
Эллен с отчаянием посмотрела на Шпору, не понимая, что произошло. Его глаза потухли и не выражали ничего, кроме смертельной муки. Она с ужасом поняла, что он сдался.
