— Оставь меня, черт возьми! — Фоби вскочила с дивана и побежала через танцплощадку в фойе клуба, где столкнулась с Феликсом.
— Все хорошо? — Он положил руки ей на плечи.
— Прекрасно! — проблеяла она притворно веселым голосом.
— Ты уверена?
— Лучше некуда.
— Где твой друг?
— В собачьей будке, — прошипела она.
Феликс приподнял одну бровь.
— Послушай, Дилан остается до конца, чтобы составить компанию какой-то девушке, пока за ней не приедут. Хочешь уйти?
— Да, пожалуйста.
— Он друг Дэна или что-то в этом роде? — наугад пробормотал Феликс. — Поэтому ты так расстроилась?
— Нет, он не знает Дэна. — Фоби искала в карманах жетон от гардероба.
— Тогда что случилось?
— Ничего.
— Ты лжешь, милая, — с сарказмом сказал он. — Фоби, посмотри на меня, ради бога.
— Он сказал мне держаться от тебя подальше, — вздохнула она.
— Что? — Феликс горько рассмеялся. — Ему-то какое дело?
— Это сложно объяснить.
— Он думает, что я плохой парень, да? — Феликс ухмыльнулся. — Что я хочу испортить тебя своими, безнравственными уловками плейбоя?
— Что-то в этом роде.
— Дилан тоже сказал мне пару слов насчет тебя.
— Пару слов?
— Он сказал — я цитирую: «Эта девушка опасна». — Он скопировал низкий, серьезный голос Дилана.
— Дилан так сказал? — Фоби с удивлением посмотрела на него.
— Да. — Феликс повернулся, лукаво глядя на Фоби.
— Приятно знать, что друзья одобряют нас, — пробормотала она, чувствуя нелепую обиду.
— Значит, нам не понадобится много свадебных приглашений. Меньше расходов на банкет.
— Думаю, я вряд ли появлюсь в церкви.
— Я заплачу твоему отцу пятьдесят фунтов, чтобы он притащил тебя к священнику силой.
— Если только так.
— Я тебя люблю. — Он поцеловал ее в нос.
— Не любишь.
Снаружи было уже светло. Низкое солнце заволакивала дымка, и оно с трудом поднималось над высокими царственными зданиями, мимо которых бесцельно шли Фоби и Феликс. Они никуда не направлялись и болтали глупости.
— Я подумал, что нас могла бы обвенчать священник-женщина, а мы закутались бы в черную рыболовную сеть и одели бы пажей как секс-рабов, чтобы позлить родителей.
— Мы могли бы изменить клятву и поклясться лгать друг другу и изменять со всеми подряд, вместо того чтобы любить, почитать и слушаться друг друга.
— Кольца от банок кока-колы и торт из трех ярусов с гашишем.
— Естественно.
— Конечно, моя мать шокирует всех своим декольте до пояса.
— Моя застегнет пуговицы до подбородка и появится в огромной, как церковная скамья, шляпе и меховым манто в тон.
— Папа сойдет с ума и начнет приставать к ней.
— Мой тоже.
— Манго добавит в напитки наркотики и пришлет несколько телеграмм якобы от моих нынешних жен, живущих в Тобаго.
— Милли сделает то же самое. Что может привести по меньшей мере к одному смертельному исходу и многочисленным телесным повреждениям.
— Я думаю, нам следует ее отменить, а ты?
— Или сбежать вместе?
— Не-е-ет, тебе не удастся приставить лестницу к моему окну. Наши бдительные соседи тебя линчуют.
Солнце, которое сияло прямо у них над головой, виднелось сквозь листву деревьев Гайд-парка, ярко освещая их кроны.
— Ты мне очень нравишься, правда. — Феликс притянул ее к себе.
— Ты тоже мне очень нравишься. — Фоби уткнулась лицом в его шею и засмеялась.
Я пересплю с ним, безрассудно решила она. Я должна переспать с ним. Ничего не могу с собой поделать, потому что я хочу знать, на что это похоже. Только один раз.
Она чувствовала, как нарастает возбуждение, когда Феликс вытолкнул ее на проезжую часть и крепко поцеловал прямо перед пронзительно сигналившим черным такси.
— Что ты делаешь в выходные? — спросил он.
— Уезжаю в Беркшир. Давняя договоренность.
— Можешь придумать какой-нибудь маленький предлог, чтобы не ехать?
— Нет.
— Хорошо, — мрачно заключил он. — Сначала мы покатаемся верхом, а потом ты поедешь в свой Беркшир.
— Ты не устал?
— Нет.
Значит, я не пересплю с ним, подумала Фоби. Как ей хотелось не чувствовать такого сильного разочарования.
Спустя почти два часа они сидели на передних местах второго этажа автобуса, поставив ноги в пыльной обуви на противоположное сиденье. Они заглядывали в мелькающие окна, наблюдая, как лондонцы поджаривают тосты, заваривают чай и потягиваются после воскресного валяния в постели.
— Тогда приходи к завтраку, — уговаривал он Фоби, потянувшись к ней, чтобы прижаться носом к ее шее. — Я приготовлю огромный пирог.
Качая головой, Фоби отодвинулась.
Теперь она так остро реагировала на каждое прикосновение его тела, что вздрагивала при любом движении Феликса, поэтому она намеренно избегала его взгляда и очень старалась держаться от него подальше. Ей нужно было сосредоточиться в преддверии расспросов Саскии, но ее нервы были натянуты как струна, и она сходила с ума от желания вновь почувствовать его прикосновения. Ей казалось невозможным спуститься с головокружительной высоты, на которой она оказалась из-за вновь обретенной страсти и старомодных чувств. Каждый раз, когда Фоби думала, что ей удалось избавиться от чувства волнующего, беззаботного счастья, Феликсу нужно было лишь коснуться ее, чтобы она вновь начинала парить в небесах.
Чтобы отвлечься, она стала рассматривать владельца двух собак, который выводил своих питомцев на прогулку, бодро шагая в сторону Гайд-парка. Рыжие сеттеры бежали за ним, путаясь в поводках. Увидев, как они радостно привязали своего хозяина к фонарному столбу, Фоби громко рассмеялась.
— Мне нравится, как ты смеешься, — тихо сказал Феликс, делая пальцами маленькие легкие шаги по ее ноге. — У тебя великолепно грязный смех.
Фоби с раздражением скрестила ноги и украдкой покосилась на него.
— Знаешь, — он смотрел прямо перед собой, явно находясь в собственном мире и не осознавая того, какое действие оказывала его рука на дрожащее бедро Фоби, — у меня никогда не было настоящего детства.
— Полагаю, именно поэтому сейчас ты такой большой ребенок, — выпалила Фоби и тут же пожалела об этом.
На мгновение лицо Феликса сделалось таким застывшим и непроницаемым, словно он был сэром Ланселотом, который готовился к рыцарскому турниру. Но потом он усмехнулся. Повернувшись к ней, он рассмеялся, и от его прекрасного рта к глазам побежали морщинки. Вздрагивая от смеха, он сказал:
