— Ты уже звонила Феликсу?
— Нет.
— Ты не думаешь, что тебе следует позвонить?
— Я позвоню завтра.
— Хорошо. Только на этот раз постарайся говорить веселее. И не рыдай из-за Дэна.
Фоби подавила всхлип.
— Саския, я забыла тебе кое-что рассказать, — выдавила она, чувствуя отчаянное желание сделать что-нибудь хорошее после выходных, во время которых она причиняла только боль.
— Что? — Голос Саскии повысился на пару октав.
— У Феликса есть твоя фотография — вы там вдвоем. Она у него дома. Я видела ее, когда была в его комнате в пятницу вечером и разговаривала с Диланом.
— Правда? — В ее голосе звучала невыразимая радость. — Ты говоришь это не просто для того, чтобы сделать мне приятное?
— Она в той большой рамке, которая висит у него на стене. — Фоби закрыла глаза, когда она вновь почувствовала укол ревности, словно ей в живот вонзили горячее, посыпанное солью лезвие ножа.
— Вместе с фотографиями его родителей и остальными снимками? — восторженно рассмеялась Саския.
— Да.
— О боже, спасибо тебе, Фоби! — Она почти кричала от радости. — Огромное спасибо, что ты мне сказала об этом. Наверное, он еще что-то чувствует ко мне, как ты думаешь? Знаешь, эта рамка единственное, что ему удалось спасти во время пожара. Боже, как бы я хотела, чтобы ты спросила его про фотографию… Я постараюсь что-нибудь придумать. Послушай, завтра после обеда я возвращаюсь в Лондон, чтобы кое-что напечатать для Жоржет. Можно я позвоню тебе вечером, чтобы узнать последние новости?
— Лучше во вторник, — сказала она Саскии. — Я сама тебе позвоню. Где ты остановишься?
— В квартире Сьюки. Они с Гаем на две недели уехали в Гамбию. Мама молится о том, чтобы он не сделал ей предложение, пока они там будут. Сейчас папа попросту не может себе позволить еще одну свадьбу.
Фоби поморщилась.
Затем безжалостная маленькая гарпия приставила к ее спине пистолет и заставила спросить:
— Саския, ты все еще любишь Феликса?
Она не отвечала несколько секунд.
Отвернувшись, Фоби со слезами потрогала прозрачную табличку на телефоне, под которой находилась бумажка с их номером, и заметила, что Флисс оставила записку с требованием заплатить шестьдесят фунтов за телефон до конца недели.
— Я не переставала любить Феликса ни на минуту с момента нашей встречи, Фоби. Это все равно что быть алкоголиком — ты можешь несколько лет пить только апельсиновый сок, но ты навсегда останешься алкоголиком. А я всегда буду любить Феликса. Всегда.
Фоби вытерла слезы, медленно катившиеся по щекам, и постаралась не всхлипнуть.
— Я никогда не забуду то, что ты для меня делаешь, Фоби, — тихо заговорила Саския. — Он будет продолжать разбивать сердца до тех пор, пока не начнет подмигивать медсестрам, сидя в инвалидной коляске, если ты не сделаешь это. Ты спасаешь меня от безумия.
— Я знаю, — пробормотала Фоби, желая испытывать больше уверенности в том, что при этом она не приносит себя в жертву.
Феликс позвонил ей почти в половине второго ночи, явно только что вернувшись после очень веселой вечеринки. Фоби, лежавшая на кровати с телефоном, услышала его голос и почувствовала радость.
— Не могу поверить, что ты не спишь. Я уже приготовил сообщение для автоответчика, — со смехом сказал он, перекрикивая громкую музыку в исполнении «Бисти Бойс».
— Меня разбудил телефон, — пробормотала она. — Что ты собирался сказать в сообщении?
Феликс сделал паузу, чтобы зажечь сигарету. Фоби расслышала, как Манго спросил, не хочет ли он поесть.
— Нет, братишка. — Очевидно, он был невероятно пьян. — Ты еще здесь, крошка Фоби?
— Нет. — Ей очень хотелось, чтобы от звука его голоса у нее не появлялось такого сильного желания уютно свернуться под одеялом.
— Значит, сообщение, да?
— Я нажимаю «запись».
— Привет, Фоби. Это Феликс. Я хочу почувствовать свой язык у тебя во рту. Я скучаю по тебе… Черт, это ужасно! Проклятье, я слишком расстроен. Я люблю тебя, но ненавижу каждую минуту этого чувства. Позвони мне завтра.
Он повесил трубку.
Фоби прижалась лицом к подушке и с удивлением обнаружила, что улыбается. Почему один короткий звонок Феликса мог заставить ее забыть о Дэне? Ей хотелось танцевать по всей квартире, распевая: «Какое прекрасное утро!»
Затем она подумала о Саскии и застонала от отчаяния, накрыв голову подушкой.
На следующее утро первым делом зазвонил телефон. Протирая заспанные глаза, Фоби взяла трубку в гостиной.
— Я в машине… Черт, подожди. — Послышался автомобильный гудок.
Она прислонилась к стене, чтобы не упасть.
— Дэн, я…
— Ты придешь сегодня в квартиру? Нам нужно поговорить.
— Дэн, я не…
— Встретимся в восемь.
Связь резко прервалась. Было ли это желанием Дэна, или просто в этот момент он проезжал под мостом, Фоби не могла сказать наверняка.
Перебрав все свои вещи, Портия остановилась на льняном костюме от Николь Фархи с юбкой, которая открывала стройное бедро, если сидеть нога на ногу. Он напомнил ей костюм Фоби, который был на ней в тот дождливый день, когда она встретила ее у Тауэр-бриджа. Дэн просто обязан клюнуть на него, заключила Портия. В нем она выглядела деловым профессионалом и одновременно сексуальной, заботливой подругой. Идеально.
Пока Портия готовилась к обеду с Дэном, Пирс собирался назначить встречу Феликсу. Портия приложила немало усилий, чтобы выяснить, в какой ресторан они пошли. Ей совсем не хотелось натолкнуться на них в компании Дэна. Она так старалась, что Пирс теперь думал, что Портия умирает от желания увидеть его. Он неохотно объявил, что попозже заглянет к ней домой.
Портия очень надеялась, что обед затянется до раннего вечера, потому что сегодня не испытывала ни малейшего желания видеть Пирса. Но ей пришлось сделать уступку его тщеславию.
Портия достала из мусорного ведра грязные записки:
— Напомнить Фоби, чтобы она при каждой возможности целовала уши Феликса, а потом, во время разрыва, сказала ему, что из ушей у него воняет воском, а его пупок отвратителен.
В конце второй страницы было несколько более понятных строк:
Главное, чтобы Дилан не догадался, что происходит. Он не должен знать, что Фоби со мной знакома, иначе он испортит весь план. Можно сказать, что она познакомилась со мной совсем недавно — или вообще меня не знает? Что-нибудь придумать.
— Да, сестренка, — присвистнула Портия, — кажется, я знаю, что ты задумала, хитрая бестия!
