Фоби мгновенно поняла, что его отношение к ней совершенно поменялось. Внешне он излучал вежливое, почтительное, мягкое английское обаяние, но ей казалось, будто при этом он держал за спиной нож, выжидая момент, чтобы совершить внезапное нападение. Она почти слышала его напряжение.
— С днем рождения. — Он крепко поцеловал ее в щеку и всучил коробку. — Ты прекрасно выглядишь, дорогая.
Несмотря на широкую, обаятельную улыбку, его голос холодил.
Фоби держала коробку, в которой что-то тревожно шевелилось. Один угол был очень мокрым.
— Ты тоже неплохо выглядишь.
Но Феликс, похожий на ягуара в клетке во время кормежки, уже повернулся к Флисс, сияя такой же широкой улыбкой.
— Привет! Ты, наверное, Джесс. Дилан ушел за выпивкой, он будет здесь через минуту. Классное платье.
— Спасибо. Привет… — Флисс неловко сглотнула и робко провела влажными ладонями по своему платью от Готье, сраженная наповал его бесконечной сексуальностью. Его присутствие было подобно лесному пожару.
Он небрежно осмотрел квартиру.
— Мы не особенно хозяйственные, — извинилась Флисс, залившись краской с головы до ног. Стоя позади него, пока он продолжал смотреть по сторонам, она взглянула на Фоби и беззвучно произнесла:
— Он так великолепен.
Фоби многозначительно расширила глаза, но Флисс вновь уставилась на Феликса. Ее веснушчатое лицо порозовело от неприкрытого восхищения его красотой.
— Я как-нибудь приведу сюда Пирса. — Феликс приподнял бровь, заметив увешанную трусами батарею. — Ему здесь понравится.
Он повернулся к Фоби, впиваясь в нее взглядом.
— Пирс — это твой агент, да? — Она до сих пор сжимала коробку.
— Какая у тебя прекрасная память, дорогая. — Он снова послал ей божественную улыбку, но его тон был уничтожающим, а взгляд крайне недружелюбным.
— Как прошел твой вчерашний обед? — Фоби неловко откашлялась, решив не поддаваться его провокациям.
— О, ты знаешь — нож, вилка, тарелка, еда… Как обычно, — беззаботно ответил он.
Флисс рассмеялась, не замечая, что Феликс продолжал буравить Фоби глазами, словно он прижимал к ее виску пистолет.
Когда он опять повернулся к Флисс, его взгляд упал на коричневый пуф с разорванной обивкой.
— Скажите, здесь можно сидеть или вы держите слона, страдающего глистами?
— Всем привет! — В дверях появился Дилан. — Прощу прощения, никак не мог найти магазин. Я принес шампанское.
Он зашел, сжимая в руках по бутылке «Боллинджера», с растрепанными волосами и вывернутым наизнанку воротничком. Он поцеловал Фоби в обе щеки.
— С днем рождения, дорогая! Ты еще не открыла свой подарок.
Фоби посмотрела на свою вздрагивающую коробку. Она продолжала крепко держаться за нее для поддержки, так напуганная внезапной переменой отношения Феликса, что совсем забыла об ее беспокойном присутствии.
— Кажется, он открывается сам, — удивленно заметила она. Маленькая розовая мордочка разорвала бумагу.
— Привет, Флисс, — робко добавил Дилан, едва взглянув на подругу Фоби.
— Привет. Тогда открой его, Фоби. — Флисс смущенно металась по квартире, передвигая тарелки с чипсами на несколько жизненно важных дюймов. Затем она бросилась к магнитофону, чтобы поставить диск, как было запланировано. Она даже не взглянула на Дилана, остро осознавая его восхищение и отчаянно боясь разрушить его предубеждение каким-нибудь глупым поступком.
Коробка угрожала вырваться у нее из рук. Фоби поставила ее на пол, и розовая мордочка быстро исчезла с взволнованным, рассерженным лаем.
— Точно такие звуки издает утром мой брат, — пробормотал Феликс, мельком заглядывая в спальню Фоби. О, моя любимая песня. Как мило, что ты это знаешь.
Застыв от его жгучего сарказма, Фоби разорвала бумагу, помогая тому существу, которое сидело внутри.
Пока в песне «На распутье» рассказывалось о ночи любви, проведенной в номере дешевой гостиницы, она открыла крышку коробки и задохнулась от удивления. На нее недоверчиво смотрели два карих глаза. Затем весело поднялись уши, одно белое и одно коричневое. Маленький толстый хвостик восторженно колотился о стенку коробки. Фоби рассмеялась с восхищенным изумлением и осторожно протянула руку.
Розовый язык размером с почтовую марку лизнул ее пальцы, а хвостик задвигался еще быстрее, отчего все маленькое, пятнистое тельце начало дрожать и извиваться.
— Что там? — Флисс наклонилась к открытой коробке.
— Щенок, — со слезами на глазах рассмеялась Фоби. — Джек-рассел-терьер.
Она взяла на руки маленький комочек. На шее у щенка была широкая розовая ленточка, такая большая, что он казался похожим на ребенка, которому в шутку повязали взрослый галстук.
— Он совсем как Рэббит. — Фоби счастливо посмотрела на Феликса и позволила щенку облизать ее подбородок и обнюхать рот. — Спасибо. Он просто великолепен. Огромное спасибо.
Фоби рассмеялась, когда щенок попытался укусить ее занос.
На мгновение стальной взгляд Феликса угрожал смягчиться, когда он увидел, как Фоби зарылась лицом в шерсть непоседливого комочка. Но он лишь чуть приподнял голову и засиял широкой искусственной улыбкой модели.
— Рад, что он тебе понравился, — кратко ответил он. — А теперь мы можем что-нибудь выпить?
Дилан неуклюже откашлялся.
— Я открою одну из них. — Он покачал бутылками шампанского и скрылся на кухне.
Фоби опустила беспокойного щенка на пол, где он немедленно присел и обильно помочился на ковер хозяина квартиры, прежде чем спрятаться за диваном, как водитель автомобиля, покидающий место аварии.
— Он болен? — Фоби обеспокоенно последовала за щенком.
— Укачало в машине, — пробормотал Феликс. — Поверь мне, ты бы тоже себя так чувствовала, если бы Дилан целых двадцать минут вез тебя на предельной скорости.
Смех Флисс превратился в нервный кашель, когда она увидела холодное выражение его лица.
— Его тошнит, — озабоченно заметила Фоби.
— Боюсь, в этом виноват Манго. — Феликс зажег сигарету «Честерфилд». — Он дрессировал его несколько дней. Обычно его тоже тошнит за диваном.
— Он и на ковер писает? — Фоби взглянула на него через плечо.
— М-м-м, но обычно он его поднимает.
— Я… э-э-э… я помогу Дилану найти бокалы! — Флисс бросилась на кухню.
Феликс и Фоби молча смотрели друг на друга.
— Вчера я очень разозлился, — сказал Феликс без всякого выражения на лице. — Я зашел в бар, чтобы увидеть тебя, но тебя там не было. Тогда я напился.
— Я знаю, — пробормотала она.
