Фоби смотрела вперед застывшим взглядом. Она втайне предполагала, что Саскии следовало бы возлагать поменьше надежд на ее способность причинить Феликсу боль, но она также знала, что должна скрывать свои сомнения, пока эмоциональное состояние Саскии было таким неустойчивым.
— С ним все будет хорошо. Возможно, он будет немного растерян и унижен, но никто не собирается ломать ему жизнь, — заверила ее Фоби. — Он лишь поймет, что ты была и есть само совершенство и каким сукиным сыном он оказался.
«Или он попросту меня проигнорирует, и наша затея будет иметь обратные последствия», — подумала она.
— Ты правда так думаешь? — Саския подняла залитое слезами лицо, отчаянно требуя подтверждения.
Фоби убрала с ее лица прядь волос и кивнула, возненавидев себя за трусость.
— Значит, ты считаешь, что он захочет меня вернуть?
Фоби сдержала возмущенное восклицание, что он ее не достоин.
— Возможно, ты сама не захочешь, чтобы он вернулся, — осторожно сказала она.
— Я уже сейчас этого хочу! Разве не видно? — Саския с яростью оттолкнула ее и поднялась с дивана. — О боже, Фоби, разве не ясно, что я приму его назад сегодня, сейчас, в эту самую минуту, стоит ему только попросить об этом.
Она потянулась за сигаретой.
Фоби выпрямилась и посмотрела на ее дрожащие руки. Саския в спешке сломала две сигареты, прежде чем достать третью и зажечь ее.
— В таком случае, — медленно сказала Фоби, понимая, что нервы у Саскии натянуты, словно струны арфы, — мне кажется, мы выбрали неправильную тактику.
— Почему?! — возмутилась Саския. Видимо, она так не считала.
Фоби закусила губу и в последний момент передумала. Сначала она собралась отказаться от участия в плане, сказать Саскии, что ей самой нужны перемены, а не Феликсу. Она чуть не начала сыпать широко используемыми в психологии банальностями, типа «ты никогда не перестанешь любить его, если не научишься вновь любить себя» или «месть может быть сладкой, но она оставляет после себя горький привкус». Но какое она имела право читать ей мораль, когда она сама считала невозможным смотреть на Дэна иначе чем через розовые очки для влюбленных, пораженных слепотой?
— Может быть, — вместо этого она решила пойти окольным путем, — именно ты должна проучить Феликса, а не я?
— Ну да, конечно!
— Сейчас я просто отвратительна. Я прекрасно знаю, что он не захочет даже взглянуть на меня, кроме как в одной из своих мерзких игр. — Саския нетерпеливо бросила сигарету и подошла к дивану, чтобы взять еще одну. — Кроме того, сейчас я не чувствую в себе достаточно сил.
Она взглянула на Фоби. Ее лицо казалось застывшей маской несчастья.
— Давай посмотрим правде в глаза: я не смогу этого сделать, потому что все время думаю о нем. А ты к нему совершенно равнодушна.
— Не совсем. — Фоби засунула в рот палец. — Я ненавижу его за то, что он с тобой сделал.
Саския вздрогнула.
— Поэтому именно ты преподашь ему урок, а не я. Но сначала — не грызи ногти, Фредди! — сначала я должна научить тебя тому, как заполучить мистера Дерьмо. — Она кивнула в сторону сумок и коробок, которые загромождали пол.
— Что в них? — Фоби заметила, что распухшей от жары лодыжки Саскии коснулось нечто, похожее на страусиное перо.
— Часть я одолжила у Портии, — объяснила она. — Остальное — это те вещи, которые я больше не могу надеть. Конечно, там нет ничего слишком вызывающего, чтобы Феликс не смог узнать вещи. Еще я привезла несколько бутылок рома от дедушки.
— Они знают обо всем, что произошло? — неловко спросила Фоби. — Портия и твой дедушка?
— Боже, нет! Портия пришла бы в ужас, а дедушка достал бы свой мушкетон, если бы услышал об этой истории с Феликсом.
— И ты… э-э-э… хочешь остановиться здесь, пока мы составляем план и все остальное?
Саския покачала головой:
— Спасибо, но я поживу у Портии, пока она в отъезде. Я здесь только для того, чтобы оставить вещи и забрать ключи.
— Она в отъезде?
— В Америке, по-моему.
Саския порылась в чемодане и достала новую пачку сигарет «Мальборо лайтс».
— Портия позвонила сегодня вечером, чтобы извиниться. Вчера по телефону мы немного поспорили, — объяснила она. — Ее не будет около двух недель, и я подумала, что мы сможем воспользоваться ее квартирой в качестве опорного пункта и места первых жарких свиданий Франсес. Это добавит таинственности.
— Кто такая Франсес?
— Ты глупая! — Саския зажгла сигарету и поморщилась, когда ей на глаза попалась сумка, которую недавно осматривала Фоби. — Черт, эта сумка моя. Я собиралась оставить ее в Фулхэме. Тебя можно назвать Франсес Куртолье — просто, но со вкусом. А еще… — она запустила руку в сумку с порванными ручками, — я записала тебя к парикмахеру на завтра, в десять часов утра. Салон находится на Саутэмптон-стрит. В среду устраивается большая частная вечеринка в клубе «Нерон», — продолжила Саския. Ты разыграешь из себя Золушку на балу, и Феликс не сможет не заметить тебя. Потом ты его очаруешь и уйдешь пораньше.
— И сяду в такси с ботинками седьмого размера, перевешенными на шнурках через плечо?
— Ты поедешь на метро. — Саския криво улыбнулась. — Наш бюджет не настолько велик.
* * *
Главный стилист салона красоты по имени Лу держал прядь отросших волос. Он приподнял очень тонкую и очень изогнутую бровь и взглянул на Фоби.
— Итак, в черный цвет? — Лу приподнял вторую бровь.
— Что? — Кое-как выщипанные брови Фоби тоже взмыли вверх, и они уставились друг на друга, словно парижские актеры-мимы.
— Да, моя сладкая. Так у меня записано. Черный цвет, коротко, шокирующе.
— Я действительно так сказала?
— Да. — Лу поджал губы и наклонил голову набок. — Не самая лучшая стрижка для твоего лица, но с твоими скулами и длинной шеей может получиться неплохой эффект. Посмотрим, что у нас выйдет. Я люблю вызов.
Фоби слабо улыбнулась и решила, что она задушит Саскию.
— Боже, ты выглядишь потрясающе! — Саския оторвала взгляд от журнала «Вог», который она держала в руках. Ее голубые глаза расширились от изумления, когда через час появилась Фоби.
Лицо Фоби раскраснелось от сушки волос феном. Она подняла руку, чтобы взъерошить непривычные черные локоны, уложенные гелем, но Лу крепко схватил ее за руку и повел к своему столу в нетерпеливом ожидании чаевых.
— Разве она не прекрасна? — Он кивнул Саскии, поспешно отводя взгляд от ее собственной копны крашеных волос, светлых у корней. — Я был не совсем уверен, что у нас получится, но теперь мы неотразимы, не правда ли, моя сладкая?
— Конечно, мой милый, сладкий малыш. — Фоби приторно улыбнулась ему и посмотрела на свое отражение в одном из огромных зеркал в позолоченных рамах.
