— Что? — Феликс устало протирал глаза.
— Их общий вес?
— В стоунах, — раздраженно пробормотал он. — Нет, в тоннах. Черт, не важно!
Он сладко зевнул.
— Ты спишь с Мией? — не смогла сдержаться она от вопроса.
Часто заморгав, чтобы погнать усталость, Феликс ухмыльнулся.
— Тебя это огорчает?
Фоби посмотрела ему в глаза:
— Да.
— Это хорошо. — Он слегка провел пальцами по всей длине ее руки. — Вообще-то, я спал с ней три раза, — он коснулся ее выступающих ключиц, — но между нами ничего не было.
— Конечно, — усмехнулась Фоби.
— Я сказал ей, что у меня месячные.
— Очень убедительно.
— Она отменила заказ номера в моей гостинице и не оставила мне другого выбора, кроме как остановиться у нее. — Феликс придвинулся еще ближе, и их бедра соприкоснулись. — Она руководит всем проектом. Она заказывает моделей, устраивает вечеринки и спит со всеми. Она милая, но ей требуется очень много времени, чтобы справляться со своими обязанностями. Мне кажется, что план уложить меня к себе в постель был ее самым расчетливым поступком со времени сдачи экзамена по математике.
— По собственному опыту могу сказать, что как раз с такими девушками мечтает переспать большинство мужчин. Кроме того, в Италии другая система образования.
— Все равно она мне не нравится, — раздраженно огрызнулся он, прижимая пальцы к мягкому горлу Фоби и заставляя ее поднять подбородок.
— Нет? — Ее подбородок поднялся так высоко, что теперь она смотрела на Феликса через нижние ресницы.
— Нет. — Он провел языком по ее верхней губе. — Мне нравишься ты.
— Вообще-то, я провалила экзамен по математике. Дважды.
— С кем ты пришла? — выдохнул он и потерся кончиком носа об ее щеку.
— Одна.
— Чушь. Никто не приходит сюда один.
— А они?
Феликс отодвинулся он нее и рассмеялся.
— Потанцуем?
Волфи, немецкий фотограф, блеснул золотыми зубами и покосил мутные глаза с отяжелевшими веками в сторону лестницы.
В нерешительности Фоби посмотрела на Феликса и увидела Мию. Она вышла из туалета с еще более накрашенными глазами. Ее вьющиеся волосы были так сильно начесаны, что они почти цеплялись за светильники на потолке. Она подошла к Феликсу и обвилась вокруг него. Без колебаний он коснулся волос этой Медузы и потянулся к ее сложенным губам цвета высохшей крови. Во время очень долгого и агрессивного поцелуя он продолжал пристально смотреть на Фоби.
Похожие трюки Фоби проделывала на вечеринках в честь пятнадцатилетия подруг, когда ей хотелось кого-нибудь позлить. Однако удивилась неожиданно сильному эффекту, который произвел на нее этот поцелуй.
— Спасибо. — Фоби последовала за Волфи.
Главная танцплощадка оказалась невероятно маленькой и заполненной молодыми прекрасными людьми. Окруженная колоннами и растениями, она образовывала сказочный грот в центре помещения. На плоских, худых телах болталась одежда от Версаче, Вествуд, Шанель и Готье.
Фоби поправила свое изрезанное покрывало в надежде, что оно выдержит это испытание. Волфи издал громкий возглас и тоже прикоснулся к нему, явно надеясь на противоположное.
Он танцевал невообразимо плохо — дергая руками и ногами невпопад и при этом радостно улыбаясь.
Фоби, которая ходила на дискотеки с подросткового возраста, прошмыгивая мимо зазевавшихся вышибал, явно была не к месту среди такого вопиющего пренебрежения к ритму. Она обнаружила, что ее бедра двигались в такт непреодолимо притягательной музыке, гармонируя с движениями рук и тела.
К середине песни «Ритм ночи» Волфи так взмок, что ему явно требовалось удалиться в затемненную нишу у бара, расположенного рядом с танцплощадкой, и заказать литр минеральной воды.
В восторге от возможности избежать его компании, Фоби устремилась к группе игнорирующих ритм красивых молодых людей и начала двигаться с таким чувственным погружением в музыку, что Волфи сразу отошел к стулу у стойки бара, вытирая лоб снятым шелковым платком.
Как только она потеряла его из виду, Фоби отдалась очищающему танцу, сосредоточившись на том, чтобы стряхнуть все разочарования последних дней и усталость от долгих прогулок по улицам Парижа до мозолей на ногах.
— Ты так возбуждаешь меня. Потанцуй со мной, а потом мы пойдем к тебе.
В тот момент, когда она ощутила прикосновение теплых бедер, Фоби с облегчением и восторгом поняла, что Феликс на самом деле умеет танцевать. Он двигался с невероятной плавностью, окружая ее тело покоем и комфортом.
— О чем ты думаешь? — выдохнул Феликс ей на ухо.
— Угадай, — пробормотала она.
— Что?! — Он перекрикивал музыку.
— Угадай, — выдохнула она, почти прижимаясь губами к его губам.
— Переспать со мной, — побормотал он в ответ.
Фоби улыбнулась. Десять из десяти за тщеславие.
— Нет.
— Поцеловать меня? — Феликс наклонился к ее губам, высовывая язык.
— Нет. — Фоби отодвинулась и посмотрела на него ленивым взглядом. — Я думала о том, как преподать тебе урок.
Он в удивлении поднял брови.
— Какой урок?
Она обвила руками его шею, прижалась к нему, вставая на цыпочки, чтобы дотянуться губами до его уха, и прошептала:
— Урок, который ты никогда, никогда не забудешь, Феликс. Я буду ждать тебя у входа.
С горящим лицом и колотящимся сердцем она повернулась и ушла, оставляя его одного.
Забирая свои вещи из гардероба, Фоби проскочила мимо Мэрилина и сбежала вниз по ступенькам. На тротуаре она прижалась лицом к холодному кожаному пальто и попыталась успокоиться.
Она знала, что все шло великолепно, и с уверенностью могла сказать, что с каждой секундой она привлекала Феликса все больше и больше, но она с трудом подавляла непреодолимое желание убежать.
Дело было даже не в том, что она вдруг почувствовала себя неспособной выполнить задание и что их план мести был еще более аморальным и низким, чем те подлые игры, в который сам Феликс играл с женщинами. Кто-то должен был дать ему большую дозу его собственного лекарства. Она хотела убежать, обнаружив, что Феликс возбуждал ее больше, чем она себе решалась признаться.
27
Они зашли в ночное кафе, расположенное на углу улицы Сен-Дени и какого-то узкого переулка. У стойки маленького бара, освещенного неоновым светом, никого не было, не считая странной девушки, работающей за стойкой, и сутенера, который слюнявил желтый от никотина палец, пересчитывая пачку смятых купюр по пятьсот франков. Кафе было таким убогим, что по сравнению с ним гостиница, в которой остановилась Фоби, казалась отелем «Рафаэль». На грязных окнах стояли металлические решетки, а каждое зеркало за стойкой бара было украшено паутиной трещин.
