Неожиданно комнату заполнили дикие звуки, которые неслись из колонок мощнейшей стереосистемы наверху: призывный вой рогов в сочетании со скрипом крышек мусорных баков.
– Нашел потрясающую запись северных гимнов, – пояснил Говард, присоединившийся к небольшому обществу. – Один знакомый парень для своей докторской диссертации восстановил звучание музыки первобытных племен, населявших Европу. Чуть-чуть сложновато для восприятия, но это только поначалу.
Тем временем скрип мусорных баков сменился ревом больной коровы.
За ужином Джуди Гленн в очередной раз доказала, что ее рецепты заслуженно пользуются такой славой. Разговор непринужденно перескакивал с семейных анекдотов на политику. Под аккомпанемент северных гимнов, патетичность которых неуклонно возрастала вместе с громкостью, Говард умеренно флиртовал с Трионой, а Джуди с Джеем, но по-настоящему активно чета Гленнов флиртовала друг с другом, предчувствуя недельную разлуку.
Джуно окунала устриц в соус из зеленого перца и думала, что лучше бы еда была менее возбуждающей.
Между тем Джуди рассказывала Джею, как она изобретает свои рецепты.
– Главное – простота. Я краду новейшие идеи у ресторанов, которые занимают верхние строчки в рейтинге Мишелина, и извращаюсь как могу, чтобы упростить их до общедоступного уровня. Шеф-повары главных лондонских ресторанов считают меня чудовищем, но их мнение меня мало волнует: их книги далеко отстают от моих в списках бестселлеров.
– Пьяный гусь! – торжественно возвестила она десять минут спустя.
Основное блюдо всегда считалось коньком Джуди Гленн. На этот раз им оказался жирный гусь, фаршированный вымоченными в Кальвадосе абрикосами, орехами и целыми головками лука шалот. Джуди очень сокрушалась из-за того, что гусь был мороженым и, конечно, не шел ни в какое сравнение со свежим, специально откормленным декабрьским гусем, но даже деревянный стол, казалось, издал вздох изумления, почуяв запах, исходивший от этого гуся. К гусю подавалось пюре из картофеля и пастернака с большим количеством сливок и необычайно нежный соус из кислых яблок. Кроме того, на столе появился мясной рулет под соусом из слив и портвейна, а вместе с ним клюква со специями, жареный хрустящий картофель, гора обжаренного в масле сельдерея, маленькие морковки, глазированные в анисовой карамели, и брокколи в румяных шляпках.
– Всего-то? А где же брюссельская капуста? – засмеялась Триона, когда Джуди в очередной раз вплыла из кухни с огромным блюдом, на котором красовались овощи, обжаренные на медленном огне.
– Скоро будет готова, – серьезно ответила Джуди и, опустив свою ношу на стол, внимательно оглядела его. – Ну вот, теперь практически все. Принеси еще вина, Говард.
– Одну секунду, пуделек, – и Говард вышел на кухню, захватив с собой пару пустых бутылок из-под шампанского.
– Ну вот и слава богу – пока его нет, я поменяю музыку. Какой жуткий грохот, – и Джуди заговорщически прокралась в гостиную. Через несколько секунд оттуда раздались звуки Кланнада.
– Хрен редьки не слаще, – шепнула Триона Джею.
– Вам ведь должна нравиться поп-музыка, да, молодежь? – Джуди, пританцовывая, вернулась в столовую и исполнила экзотический номер: наполовину танец живота, наполовину лимба. Она так сильно прогибалась назад, что, безусловно, должна была растянуть мышцы, но она спокойно подошла к столу, не причинив себе ни малейшего вреда, только повергнув всех в изумленное молчание.
– Есть еще признаки жизни в этой старой птице, как вы считаете? – сказала она и приступила к разделке гуся.
– На мой взгляд, она таких признаков не подает, мэм, – ответил Джей с невозмутимым видом.
Джуди расхохоталась от всей души:
– Ты такой остроумный – не понимаю, почему Джуно сказала, что у тебя нет чувства юмора, – ее нож дрогнул. – Опс! Что я такое сболтнула, черт меня подери, – и она продолжала нарезать мясо тонкими ломтиками, а Джуно сидела с пунцовым лицом и боялась взглянуть на Джея.
Вдруг Джуно почувствовала прикосновение к своей щиколотке и подняла глаза на Джея, чтобы выяснить, не смотрит ли он на нее. Неужели он заигрывает с ней? С чего бы это, ведь ее мать только что сообщила во всеуслышание, что Джуно весьма нелестно отзывалась о нем.
Но Джей смотрел в сторону. Джуно подумала, что это, наверное, собака пролезала под столом.
Пришел Говард с бутылкой «Кру Буржуа» такого темного цвета, что оно казалось почти черным.
– Я переключаюсь на коку, спасибо, – смущенно сказал Джей.
– Сейчас я принесу тебе, – предложила Джуно: ей не терпелось остудить лицо, засунув голову в холодильник.
– Не достанешь ли ты брюссельскую капусту заодно, котенок? – спросила Джуди. – Она в левой верхней плите.
Кладя кубики льда в чистый бокал, Джуно заметила, что все собаки лежат в своих корзинах и крепко спят. Значит, они никак не могли быть причиной странного прикосновения к ее ноге. Она прижала кубик льда к щеке, когда осознала, что прикасаться к ее ноге мог Джей, и только Джей, – скрытный и мрачный Джей.
– Просто, наверное, хотел привлечь твое внимание, чтобы ты передала ему соль, – сказала она сама себе строго, отняла кубик льда от щеки, тоже бросила его в стакан и туда же налила кока-колы.
Она вынула из печи неглубокое блюдо с зеленой пюреобразной массой, украшенной оливками. Джуно попыталась донести одновременно и горячее блюдо, и стакан с колой, которая по дороге все же расплескалась.
– Знакомьтесь, итальянский пудинг из зеленого горошка и брюссельской капусты. Угощайся, Джей, – возвестила Джуди.
Джуно протянула ему стакан и опять заметила тревожное выражение у него в глазах: похоже, рецидив паники. Она ободряюще улыбнулась ему и положила пудинга.
– Спасибо, – пробормотал он, и начал поглощать еду со своей обычной скоростью.
– Как приятно кормить человека с хорошим аппетитом, – заявила Джуди. – И каков же ваш приговор – съедобно?
Возгласы «восхитительно» на секунду прервали дружное чмоканье.
– В таком случае, счастливого Рождества! – Джуди снова подняла свой бокал.
– Счастливого Рождества, пуделек! – Говард послал ей воздушный поцелуй.
Вкусовые рецепторы урчали от удовольствия. Джуно подумала с набитым ртом: это и в самом деле очень похоже на Рождество. За окном стемнело. Зажгли свечи.
– Жалко, что Шона нет, – вздохнула Триона, наливая себе минеральной воды: у нее наступила стадия самоограничения после невоздержанности, которую она проявила наедине с Джуди.
– Но душой он с нами, – глубокомысленно изрек Говард. – Джей является его представителем. Мы одного поля ягоды: я читаю это в его ауре. Наши корни соприкасаются.
Джей испуганно посмотрел прямо перед собой, залпом выпил всю колу и локтем смахнул вилку со стола.
