— Почему?
— Ему нуж-ж-жно отдохнуть. — Уж и зажужжала в полную силу. — Доктор сказ-з-зал, к нему нельз-з-зя.
Кажется, она спланировала мне на руку и нахально трет лапки!
— А ты у него была, Мишель?
— Да. Но я ведь его ж-ж-жена!
— А я его брат. Кровным родственникам в таких случаях не надо особого разрешения, — парировал я. — Если ему понадобится пересадка почки, врачи возьмут ее не у тебя, а у меня.
Сандра испуганно встрепенулась:
— У Гордона же вроде что-то с сердцем? У него что, еще и почки отказали?
— Нет, мама.
— Сейчас с пересадкой органов просто чудеса творят, — выступил Тони. — Я читал в «Ридерз дайджест». Но Артур прав. Тут нужны родственники, Мишель. Мне можно пересадить твою почку, потому что мы с тобой кровная родня. А вот твоей матери мои почки не подошли бы.
Разволновавшись, Сандра стала нервно отряхивать с юбки оставшиеся пушинки. Как же так? Кто ж ей-то даст почку? Неужели только ей не достанется почек?
— Ничего, Сандра, — утешил я. — В крайнем случае я отдам вам почку. Может, подойдет.
— Нет, твои почки нужны Гордону, — серьезно возразила Сандра. — Я как-нибудь выкручусь. Не переживай за меня. И вообще, у меня вполне здоровые почки.
— Что з-за бред! — прозудела Мишель. — Нашел время для шуточек, Стори!
— А вы видели Гордона? — спросил я у Тони. — И вы, Сандра? Вы у него были?
Оба мелко закивали.
— Зашли на минутку, — виноватым голосом призналась Сандра. — И совсем с ним не разговаривали. Да, Тони?
— Она поздоровалась и подбодрила Гордона, — подтвердил Тони. — Вот и все, Артур.
— Даже не думай. Ты туда не войдешь, — процедила Мишель. — Он и не ж-ждет, что ты придешь. Он ж-же знает, что на тебя нельзя полож-житься.
Она жужжала на всю катушку. Как просто было бы дотянуться до журнала, свернуть его в трубочку, примериться и…
— Арт Стори есть? — В дверь просунулась голова медсестры. — Его зовет брат.
ВЖ-Ж! БАЦ! МОКРОГО МЕСТА НЕ ОСТАЛОСЬ!
Онемевшая Мишель подхватила свой каталог и уткнулась в раздел «Кухни», а я с видом триумфатора зашагал к выходу из приемной. Конец моему ожиданию! Я распахнул дверь в палату Гордона, и вдруг…
ВЖ-Ж! БАЦ! МОКРОГО МЕСТА НЕ ОСТАЛОСЬ!
У Гордона был такой больной вид. Такой беспомощный. Такой несчастный. Вообще-то ничего удивительного: я ведь видел, как его заносят в машину «скорой помощи». Умом я все это понимал. Входя в палату, я знал, что мой брат тяжело болен. Я мог бы даже вслух произнести: «Моего брата привезли сюда на «скорой». Он очень болен. У брата был сердечный приступ».
Но сказать — одно дело, а увидеть собственными глазами — совсем другое.
Когда я прикрыл за собой дверь, Гордон посмотрел на меня и приподнял руку. Я взял его ладонь и понял, что теперь обязан стать хорошим братом. Присев на стул у кровати, я накрыл ладонь Гордона обеими своими.
— Машину к офису отогнал? — спросил он. — А органайзер привез? Все нормально?
Вот и первое испытание. Мне нужно было честно рассказать про Джули и про неудачную попытку притвориться психотерапевтом. Это стало бы моим первым поступком в роли Хорошего Брата. Но как это сделать?
Я решил действовать по методу «есть две новости — хорошая и плохая». Хорошая новость: я понял, что его работа с затраханными жизнью людьми куда важнее, чем мне казалось. Плохая новость: чтобы обнаружить это, мне пришлось содрать с его клиентки шестьсот баксов.
— Знаешь, Гордон… — Надо же с чего-то начать. — Знаешь, когда я увидел твой кабинет… то понял… ну… что ты можешь гордиться своей работой и…
Похоже, его пробрало до печенок. Он побелел, вцепился в мою руку и попытался сесть.
— Что они тебе сказали, Арт? — прошептал он.
— Кто — они?
— Арт, мне нужна правда.
— Хочешь правду, так знай: я понял, что твое дело достойно уважения и…
Тревога Гордона на глазах перерастала в ужас.
— Ты всегда считал, что я маюсь дурью!
Ну да, именно так я и считал. Но мне не хотелось сразу объяснять, почему я изменил мнение, поскольку тогда пришлось бы сообщить плохую новость раньше хорошей. А плохих новостей Гордон за день наслушался с лихвой. Я даже начал думать, что Хороший Брат, пожалуй, оставил бы свою плохую новость на какой-нибудь другой день.
— Я умираю, да? — Гордон уронил голову на подушку. — Ты поэтому меня жалеешь?
У меня было много причин жалеть Гордона (главная из них в тот момент сидела за дверью и вникала в тонкости кухонного дизайна). Но я не собирался говорить ему об этом. Весь мой план пошел прахом.
— Я не хочу умирать, Арт, — лихорадочно зашептал Гордон. — Я еще не готов!
Его била дрожь. Должен признаться, я чувствовал себя настолько не в своей тарелке, что готов был позвать на помощь Мишель.
— Читай по губам, старик: ты поправляешься. Поправляешься, понял? — Я старался говорить как можно увереннее.
Гордон вцепился в мою футболку и приподнялся, стараясь заглянуть мне прямо в глаза.
— Ты что-то… что-то скрываешь, Арт?
Я помедлил секунду — только чтобы подобрать нужные слова, вот и все! Но Гордону этого хватило. Он вдруг завопил:
— Боже ты мой! Твою мать! Я так и знал! Ты все врешь! Я умру! Но я не хочу сдохнуть тут! Только не тут!
И началось: Гордон вырвал из себя иглу капельницы, отшвырнул покрывало, отпихнул меня, выскочил из палаты и припустил бегом по коридору.
Он пронесся мимо оторопевшей Сандры…
— Мишель! Это ж Гордон!
…мимо кабинета сестер…
— Коринна! Это ж больной из двести двадцать пятой!
…мимо регистратуры…
— Джоди! Это ж коронарное шунтирование доктора Спенсера!
…выскочил на подъездную аллею, рухнул на капот «скорой помощи»…
— Боб! Это ж тот парень со свининой!
…и погрузился в кому.
ВЖ-Ж! БАЦ! МОКРОГО МЕСТА НЕ ОСТАЛОСЬ!
Во второй раз его не поднял даже назойливый сигнал мобильника.
— Кажется, увертюра к «Вильгельму Тел-лю»? — спросил Тони час спустя. — Где играют?
— Это телефон, Тони. Мобильник Гордона. Я сейчас…
— Здесь нельзя пользоваться сотовым телефоном, Артур, — сообщил Тони, когда я пошел к двери. — Видишь плакат на стене? Странно, что ты его не заметил.
— Ладно, понял. Тогда я выйду с ним на улицу.
— Там написано: «Пожалуйста, отключайте мобильные телефоны в помещении больницы». Видимо, их излучение мешает работе приборов — всяких там томографов и…
