Так что огромное количество трудящихся избирателей перебрались в Портерс Грин, где принялись перестраивать старые дома на новый лад. В выходные они приезжали в престижные районы, чтобы посидеть в кафе, которые еще не открылись в их части города. А старожилы тем временем, однажды проснувшись, обнаруживали, что живут в районе, где невозможно выпить приличную чашку чая, зато есть сто пятьдесят различных видов кофе. И приходилось им ехать в другой район за покупками, которые стали недоступными в их собственном районе.
Кэти вышла из автобуса приблизительно в двадцати ярдах от того кафе, где работала. Его было хорошо видно с остановки, но обычно Кэти старалась не рассматривать это место. Тридцать квадратных ярдов, где Кэти проводила до шестидесяти часов в неделю, назывались довольно-таки неожиданно: «Кафе». Только побывав внутри, можно было в полной мере оценить высоту полета фантазии человека, придумавшего это название.
Кэти открыла дверь. Звонок, издающий звук, более всего похожий на вопль прищемившей хвост кошки, как всегда, оповестил всех о посетителе. Все как всегда — духота и липкий запах тут же забили ее ноздри и поры.
Опустив голову, она сосредоточила взгляд на своих туфлях, ступающих по бесцветному линолеуму, и старалась думать только о том, из-за флуоресцентной лампы ли ей плохо или же от того, что было утро понедельника.
— Надо же! — раздался пронзительный голос из темного угла. — Ее Величество собственной персоной!
Она взглянула на грязный циферблат над кофеваркой. Черт. Три минуты восьмого.
— Доброе утро, Алек.
— Разве?
Она посмотрела туда, где сидел ее босс, оглядела его сальные волосы и небольшие усики.
— Как прошли выходные? — спросила она. Правая бровь Алека дернулась.
— Надевай фартук и помоги Сьюки с кофе.
Кэти прошла мимо кофеварки через дверь для персонала на кухню. Сняла пальто, вытащила постиранный в воскресенье фартук и несколько раз обмотала вокруг себя пояс. Она обратила внимание, что Мэтт, посудомойщик, еще не пришел, а куча грязных кофейных чашек уже загромождала раковину, и снова вышла в главный зал кафе.
Казалось, что ни один из посетителей «Кафе» не хочет тут находиться и ужасно сожалеет о необходимости сюда зайти. Те же ощущения вызывали убогие пластиковые столы и стулья. Обычно утро понедельника будило в Кэти горячее желание подойти прямиком к ножам для резки мяса и сделать харакири. Но она слишком хорошо знала, насколько тупыми были ножи.
Ей с трудом верилось, что прошло уже три года, как она устроилась в это кафе. Тем ясным солнечным днем она как раз переехала в квартиру Джона, сразу после того, как вернулась из почти годичного путешествия. Когда Кэти приняли на работу в это кафе, она думала, что ей ужасно повезло оказаться первой позвонившей, и они даже отпраздновали это событие бутылкой вина. Не было даже речи, чтобы остаться здесь навсегда. Она рассчитывала вскоре найти работу менеджера в респектабельном лондонском ресторане, а потом начать путь к приобретению собственного ресторанного бизнеса. Но сейчас работа официантки была идеальной. Она позволяла Кэти оплачивать счета и оставляла ей время ходить на интервью, приносила деньги на покупку костюма и даже давала нужный опыт для собеседований.
Поначалу казалось, что само небо послало ей такую работу. Там она познакомилась со Сьюки, безработной актрисой, и они сразу же подружились. У Кэти оказался талант к приготовлению пиши, в «Кафе» он благополучно расцветал, и Кэти часто высказывала оригинальные идеи новых блюд, которые ее босс с удовольствием разрешал готовить и подавать. Ей нравилась ее работодательница — пожилая гречанка, называющая ее «солнышком» и отдающая ей неиспользованные деликатесы, которыми они лакомились вместе с Джоном. Но потом у гречанки заболел муж, и ей пришлось продать кафе, чтобы стать его сиделкой. Работники кафе обсудили свое положение и нашли его тяжелым, но небезнадежным. Им так казалось потому, что они еще не встретились со своим новым боссом.
Первое, что сделал Алек, став владельцем заведения, — распорядился открывать его на два часа раньше, чтобы заполучить в клиенты жителей пригородной зоны, каждый день приезжающих на станцию неподалеку. Потом он уволил половину персонала, удвоил цену на кофе, урезал меню так, что свежую еду теперь готовили раз в две недели.
Кэти не помнила, когда она перестала просматривать газеты в поисках новой работы. Было ли это тогда, когда она стала бояться ходить на интервью, потому что чувствовала себя слишком уставшей? Или тогда, когда поняла, что ее костюм вышел из моды, а она не может купить себе другой без унизительного одалживания денег у родителей? Или тогда, когда она осознала, что у нее нет убедительного ответа на вопрос, почему она так долго работает какой-то дерьмовой официанткой.
Как бы там ни было, это не имело значения. А имело значение только одно — ей надо было выбираться оттуда.
В кафе она присоединилась к Сьюки, которая с удовольствием атаковала кофеварку, — первый заказ от клиента, ожидающего пригородный поезд, уже поступил. Электричка на 7.14 из Юстона была печально известна своей ненадежностью. То она опаздывала, то приходила раньше времени, то не на ту платформу, так что половина ожидающих должна была еще ухитриться поймать ее. Как правило, об изменениях заранее не предупреждали, поэтому люди всегда должны были быть начеку, бдительно проверяя — их это электричка или та, что на 7.24, идущая через Брайтон. Их утренний кофе не был роскошным, как и их офис находился не на южном побережье.
Обиженные работники «Кафе» делали кофе для уставших, неблагодарных и часто неприветливых пригородников. Пригородники покупали его тоже обиженно. Во-первых, они предпочли бы сейчас быть в кровати. Во-вторых, в кафе был слишком яркий свет, который раздражал глаза. И что их ждало впереди? Толпа, холодный или перетопленный вагон, где они, вероятно, не смогут сесть, работа, которая не оплачивается так, как хотелось бы, — и это даже если им улыбнулось счастье и они не попали на брайтонскую электричку.
— Двойной эспрессо с двумя ложками сахара.
Сьюки взяла сдачу у одного из клиентов, кивнула другому, мол, она его слышала, и вернулась к кофеварке. Кэти присоединилась к ней и заговорила с третьим клиентом.
— Доброе утро! Чем я могу помочь вам в этот прекрасный день?
— Черный кофе.
— Черный кофе сейчас будет. Мне будет очень приятно…
— Поворачивайтесь-ка быстрее, — вмешался пригородник номер пять, с таким лицом, будто его поколотили прошлой ночью. Номер четыре в списке опередил его на ступеньках кафе, и теперь пятый явно испытывал желание зарезать четвертого. — Некоторым из нас нужно успеть на поезд.
— Да, — сказала Кэти и отвернулась к кофеварке.
— Сама плюнешь в его кофе или хочешь, чтобы это сделала я? — пробормотала Сьюки, не отрываясь от своих занятий.
— Ему и так кто-то прошелся по роже, — ответила Кэти, — пускай передохнет.
Они обе вернулись, держа в руках кофе, а на губах — улыбки, и продолжали обслуживать клиентов, пока не подошел последний поезд из Портерс Грин в город (8.54, только 2 минуты опоздания, правая платформа) и толпа пригородников не растеклась по вагонам, мечтая о пятнице.
