Я бегу от холода чужого
к милому в постой.
Ты забери меня с собой.
Мне надо доли кочевой.
Ты забери меня с собой,
я желаю быть с тобой.
Во время песенного проигрыша в ресторан вошли Максим и Антон. Оба, конечно же, посмотрели не на столы (где свободный?), а на сцену (кто это?!).
Антон пихнул Максима в бок, чуть не отбив ему печень:
— Макс! Гля, какая цыганочка. Класс! Супер!
Проигрыш закончился. Кармелита вновь запела.
Ты лети, лети, голубка,
Сердце бьется, ой, да не на шутку.
Как мириться мне с такою болью,
я не знаю, я, увы, не знаю.
Ты неси, храни, родная,
эту тайну, ночью укрывая,
Ой, да не дождусь тебя с хмельною песней, у костра в степи.
Ты забери меня с собой.
Мне надо доли кочевой…
Со свободными столиками было хуже, чем с музыкой. Антон пошел к администратору, барски-вальяжно назвал его то ли «командиром», то ли «командором», дал хорошие чаевые, чтоб тот разбронировал какой-нибудь столик (про себя при этом скаламбурил: «Вот чаевые от господина Чаева»).
А вот Максим ничего этого не видел. Он вообще ничего в зале не видел, кроме этой девушки. И ничего не слышал. Кроме ее песни.
Наконец-то оба уселись. Места были хорошие.
Песня закончилась. Максим зааплодировал так, что после трех хлопков ладони начали болеть, как обожженные.
Но больше девушка, к сожалению, не пела…
Выпивку и закуску принесли быстро. Не опрокинули и пяти рюмок, как Антон опять позвал администратора. Показал жестом, чтоб нагнулся, и шепотом спросил:
— Слышь, командир, а что это у вас за цыганочка.
Ты бы привел ее к нам, а?
— Она у нас не работает. Чья-то гостья.
— Да ладно тебе, гостья… А ты сделай так, чтобы она стала нашей гостьей.
Администратор заколебался. Антона он знал давно. Парень приходил сюда часто. Хороший человек, не жадный. Если с чем пришел, все оставит. Но Кармелита была с большой компанией. И парни там крепкие — можно по голове огрести. К тому же, девочка, наверно, из Цыганской слободы. А уж если сюда еще и зубчановские нагрянут…
Нет, ну его. Себе дороже станет.
— Как я подсажу ее к вам? Говорю же — она не из наших.
— Командор! Не надо делить девушек на ваших и наших. Они все — мои. Понял?! Что, цыганам деньги не нужны? — Антон достал из кармана симпатичную, толстенькую пачку купюр. — Я ж тебя не обижу. Сделай так, чтобы я ушел вместе с ней.
— Нет, извините, я за это не возьмусь.
Администратор ушел.
Антон развернулся к Максиму.
— Нет, Максим, нуты видишь, что девочка — супер?!
Максим уныло кивнул головой. Он с трудом сдерживался, чтоб не съездить по дружеской башке, маячившей напротив. Но что поделаешь, такой у него друг — тормоза отсутствуют; как перемкнет, не остановишь.
— Антон, не заводись, ладно?
— Макс, посмотришь, мы сегодня уйдем вместе с ней, — и привстал, еще колеблясь: встать — не встать, пойти — не пойти.
— Антон, сядь! Сядь, я тебе сказал!
Но Антон уже встал и решительно направился к чужому столику. Там его прихода никто не заметил. Антону это не понравилось, и он похлопал цыганочку по плечу:
— Surprise, my baby!
Светкин троюродный брат, самый крепкий и солидный из сидевших, привстал с мягкой угрозой на лице и в мышцах:
— Эй, братишка…
Антон его проигнорировал и продолжил свой эротичный полушепот:
— Классно поешь. Только мало. Пойдем к нам в компанию?
— У меня своя компания. А ты иди к своей, — Кармелита не хотела драки, но уже чувствовала, что ее не избежать.
— Наша тебе больше понравится.
Светкин брат встал и выразительным жестом сложил на груди свои пудовые кулаки.
— Она с нами. Ты не понял?
Антон ответил максимально, как ему казалось, интеллигентно:
— Понял. А ты сядь, не пыли! Знаешь, кто я? — и положил руку на плечо Кармелите.
Кармелита сбросила руку и вскочила.
Антон зашелся от восторга:
— Ух, какая темпераментная. Мне как раз такие и нравятся, — и попытался приобнять ее за талию.
Терпение Светкиного брата лопнуло. Он схватил Антона за голову, по старой доброй традиции макнул в салат и отшвырнул в сторону. Падая, Антон завалил столики сразу нескольких компаний. Драка, пропустив этап локальной, практически сразу превратилась во всеобщую.
Антон, порезавшийся о разбитую посуду, выглядел жалко. Макс бросился ему на выручку.
Рыч с помощниками, ожидавший Кармелиту снаружи, заглянул на шум в ресторан. И с удивлением обнаружил свою подопечную внутри, в самом центре драки. Он тут же жестами показал охранникам, чтобы они прикрыли Кармелиту собой и увели ее.
Но тут и Антон, увидев, что Кармелиту уводят, ожил. И весьма решительно бросился к ней. Охранники пошли на Антона. И снова на его защиту героически встал Макс. Рыч набросился на Макса.
В пылу драки никто не заметил, что с Кармелиты упала шаль, а Антон уронил барсетку.
Вдруг кто-то заорал: «Менты едут!» Клиенты, а вслед за ними официанты, бросились врассыпную.
Драка прекратилась сама собой.
Пошел к выходу и Рыч, успевший обменяться с Максом парой крепких ударов. А Макс пошел к Антону, полусидевшему-полулежавшему в одном из углов.
— Мы с тобой еще встретимся, щенок! — прорычал Рыч вдогонку.
— Встретимся, обязательно встретимся, — ответил Максим.
Уходя, Рыч по-хозяйски оглядел помещение: ничего ль не забыли?
Точно! Забыли — вон шаль Кармелиты! Баро еще хвастался — французская. И барсетка рядом. Наверно, кто-то из наших уронил, когда утаскивал Кармелиту…
Антону досталось изрядно. Максим взял его на закорки и потащил к выходу.
…А насчет милиции — это кто-то пошутил. Или просто хотел прекратить побоище. Кстати, с клиентов крепкие официанты успели взять все — и за стол, и за бой посуды.
В общем, отлично посидели!
* * *
Миро сразу нашел табор. Цыгане решили далеко не отъезжать от места аварии. Расположились тут же, на полянке, недалеко от перекрестка.
Починка «газели» потребовала намного больше времени, чем казалось вначале. То есть, возможно, все исправили бы и побыстрее, если б не бесконечные шутки Степана на тему «Одни ломают и убегают, а другие стоят и чинят».
Миро зашел в отцов трейлер. Бейбута не было. Что делать, как жить дальше? Раньше была Люцита, была Кармелита. Больно было обидеть и ту, и другую. А вот появилась прекрасная всадница и в один миг вышибла из мыслей обеих. Так может, хорошо, что она появилась? Говорят же люди, что сердце свое слушать надо. А тут сердце так громко кричит, что попробуй его не услышать.
