И вдруг поймал по ту сторону круга точно такой же восхищенный взгляд, обращенный на Кармелиту.
Это был человек, который сегодня спас его.
Миро.
Глава 7
Никак, ну никак Николай Андреич не мог начать работать. То есть все он как будто делал правильно. Бумаги перекладывал. Таблицы на мониторе разглядывал, по телефону кому-то звонил, какие-то дела с кем-то утрясал. А все же это была не работа. Совсем не работа, та ежедневная изнуряющая и в то же время сладкая бизнес-запарка, к которой он привык. Астахов задумался, как же точнее всего можно обозначить состояние, в котором он сейчас находился. И придумал: робот, заводной механический человечек.
А причина одна — ненаглядный сыночек. Говорят, его сегодня уже видели пьяным. Стыдно, конечно, признаться… не только людям, но даже самому себе, но… Но как же, черт возьми, он устал от Антона!!!
И вдруг управского бизнесмена № 1 осенило. Николай Андреич быстро, дробно застучал по клавишам. Тут же распечатал сочиненную бумагу, подписал и смачно шлепнул свою печать поверх своей же подписи. Потом позвал секретаршу-делопроизводителя Ниночку и отдал бумагу на регистрацию.
Стало легко на сердце и солнечно за окном. На душе запели птички, не хуже Киркорова.
Еще бы! Ведь это был приказ об увольнении Астахова Антона Николаевича.
Совершенно замоталась Тамара. А кто б на ее месте не замотался! Попробуйте совместить работу в астаховской империи, женские процедуры (солярий, маникюр-педикюр, салон красоты, бассейн) и материнский контроль над Антоном. Сколько она сегодня успела всего сделать — страшно представить.
И все же нужно еще в офис съездить, посмотреть дебет-кредит, входящие-исходящие… Ничего ли не упустили? Если колесики бизнеса не досматривать и периодически не менять, они очень быстро сотрутся.
Приехала, села за бумаги. И первый же лист, который попался под руку, сразу же выбил из колеи: «Приказ об увольнении Астахова Антона Николаевича».
Зарегистрирован, пропечатан, подписан — «Астахов Н.А.».
Старый идиот! До чего додумался!
В кабинет вошла со слезами на глазах.
— Коля, что это?!
— Я думал, ты лучше разбираешься в делопроизводстве. Поясняю. Это приказ об увольнении Антона Астахова в связи с несоответствием занимаемой должности.
— Как? Как — с несоответствием?
— Иначе говоря — в связи с профнепригодностью данного работника. Приказ вступает в силу с завтрашнего дня.
— Коля, ты что! Опомнись! Это же твой сын!
— Данный факт я признаю. Причем давно. Поэтому сей экземпляр приказа передашь моему сыну, когда он протрезвеет. А вот этот я завтра сам отнесу в отдел кадров.
— Николай, это жестоко! Он ребенок! И ты не можешь взять его вот так — и вышвырнуть!
— Вышвырнуть — не могу. А вот выбирать, с кем мне работать, — имею право.
— Хорошо. А если он найдет эти документы?
— Ага! Найдет! Пьяный? Нажрался и позорно спрятался под материнскую юбку. Все как всегда.
— Неправда! Он не пьяный! Он сегодня целый день ходил по городу, искал эти треклятые документы.
— Вот когда найдет, там видно будет. Все, на этом разговор окончен. У меня кроме Антона еще куча дел.
— Но Коля!..
— Все, я сказал!
Если Астахов заканчивает фразу словами «я сказал», с ним лучше не спорить. Спрятав приказ в сумочку, Тамара срочно отправилась домой. Бедный мальчик! Интересно, он там уже отошел после вчерашнего ужасного побоища?
От побоища бедный мальчик уже отошел. Выспался, разомлел. Пиво с рыбкой — отличное снотворное. После сна стало хорошо, дремотно-сладко. Делать хоть что-нибудь не было никакой возможности. Поэтому не оставалось ничего другого, как зарядить в дивидюшник диск со свежим голливудским блокбастером, взять в холодильнике баночку холодного пива и залечь в мамину кровать, завернувшись в плед.
Но счастье длилось недолго. Пришла мама.
— Что делаешь, Антоша? Фильм смотришь?
— Ага…
— А у меня новости.
— Хорошие?
— Очень! Вот приказ о твоем увольнении.
— Что, и подписан?
— Не только подписан, но и пропечатан, и зарегистрирован!
— То есть завтра в офисе повесят объявление: «Астахов уволил Астахова»? Интересно…
— Антон! Ты все еще можешь исправить. У тебя еще целых полдня.
— Ма! Тут фильм такой классный!..
— Встать с кровати! — заорала Тамара.
Антон вскочил. Давненько мать не была в таком состоянии.
— Мама, сама подумай, что можно успеть сделать за это время? Отец для себя все решил. Он же меня видеть не может.
— Да ничего он не решил. А если решил, то перерешает. Сходи к нему. Поговори, извинись. Так, мол, и так, виноват, каюсь, исправлюсь.
— Да он меня сразу из кабинета попрет, как только увидит. И орать начнет.
— Это твой последний шанс. Давай, подымайся! Давай, давай. Посмотри, как это делает Максим. Вечно готов. Вечно ответственен. «Что надо? Сделано! Чего изволите? Доставлено!» А ты?
— Хорошо, уговорила. Пойду и еще раз образцово покаюсь. Побью себя в грудь, может быть, его величество меня и простит.
С покаянием сложилось в принципе неплохо. Жалобная рожица у Антона всегда хорошо получалась. И отец наезжал, конечно, по-крупному, но не орал, не ругался, а это уже прогресс. Того и гляди совсем отойдет и приказ дурацкий порвет, выбросит.
Но опять все испортил тот же вопрос: «Помнится, кто-то утром обещал найти потерянные документы. Где они?..»
Ответить нечего, и помощи ждать не от кого.
Эх-эх-эх, быть Антону уволенным…
* * *
Цыгане говорят: плохие люди песен не поют. Хорошая песня, хороший танец — всегда взлет души. А на взлете долго жить нельзя. Нужно присесть, отдохнуть. Бейбут увел Баро и Рубину к себе в трейлер. Хотели еще взять Земфиру. Но не нашли. Наверно, она где-то с Люцитой, утешает дочку.
А тут и Миро пожаловал. Горячий, взволнованный. Не стал долго рассусоливать, с ходу повинился:
— Простите меня, и вы, Баро, и ты, отец. Я был виноват перед вами.
— Да? И в чем же ты виноват? — на всякий случай переспросил Зарецкий.
— Что слова всякие глупые говорил, А на самом деле… Прошу вас: пожените нас с Кармелитой. Я и дня без нее прожить не смогу!
Баро недоуменно переглянулся с Бейбутом. Что за молодежь? Поди ее пойми. То пешком идти не хочет, то галопом скачет. Что ж… А мы старики, нам торопиться нечего, разобраться надо.
