— Подежурю.
— На нашем старом кладбище.
И тут Сашка испугался. Не по-детски, аж глаза вылезли из орбит.
— Что?! На кладбище?! Ночью?! Ты с ума сошел!
Баро, в свой черед, искренне удивился такой реакции.
— Постой… А я помню, в детстве ты ночью на спор через кладбище ходил? И даже ночевал там…
— Да не ходил я тогда.
— Как не ходил? Мы же все видели…
— Стороной вдоль забора, как сумасшедший, пробежал. И все, — лукаво улыбнулся Сашка. — А ночевал в беседке, что в сквере рядом с кладбищем.
— Да-а-а… Чего только не узнаешь через столько лет. Хитрец…
— А то!
— Но на этот раз, Сашка, так не получится, — Баро стал совсем серьезным. — Тут надо на совесть. Над нашим старым кладбищем надругаться хотят.
— У тебя охраны вон сколько! А мое дело — лошади! — заныл Сашка.
— Дурак! Это не наказание, а честь. Кому я это дело поручу — громиле Рычу?! Я ж тебе, как никому, доверяю. Потому и прошу.
— Эх-эх-э… А я ведь кроме покойников еще и темноты боюсь…
— Ничего. Получишь фонарик и мобильник. А покойников бояться нечего. Живых надо бояться. И потом, ты ж не один там дежурить будешь. Начнешь, конечно, с себя, а там список составишь. Пусть все охраняют. До меня очередь дойдет — и я пойду. Дело-то святое.
Сашка один за другим опрокинул оба стакана вина, стоявшие на столе. И тут же пояснил:
— Для храбрости…
С Розаурой Люцита разговаривала аккуратно. Поговорили о жизни, о родичах. О деде-колдуне заговорили. Тут-то Люцита и начала у нее выпытывать, что да как колдуется. Пришла домой, чтоб не забыть — все записала. Много получилось. И даже кое-что заготовила, травы, коренья разные. Куклу Кармелиты мастерить начала…
Только осторожность утратила. Земфира ее однажды за этим занятием и застала. Испугалась, закричала, по-матерински строго:
— Ты что делаешь?!
— Я люблю Миро! И не отдам его Кармелите!
— Есть другие средства, чтобы удержать парня.
— Какие другие, мама?! Она богатая и говорит красиво. Конечно, Миро, как ее увидел, сразу голову потерял.
— Так она ведь уехала уже!
— Как же! Она так легко от Миро не отстанет. Но я его никому не отдам!
— Дочка, нельзя колдовством заниматься. Зло, сделанное нами, к нам же и вернется.
— Мама, но ты же сама мне сказала: «Лучше наколдуй».
Тут-то Земфира и вспомнила свои неаккуратно сказанные слова.
— Да пошутила я…
— Эх, мамочка. Все тебе шутки. А ведь я люблю его и не хочу терять. Тебе не понять.
Земфира покачала головой.
— Ошибаешься, доченька. Вот тут-то как раз я тебя понимаю…
— Ты?
— Я… — выдохнула она.
— Ты говоришь об… отце?
— Сердцем я никогда не была рядом с ним.
— А почему же…
— Потому что в жизни часто получается не так, как нам хочется.
— А у меня все получится. Потому что за любовь надо сражаться. И да будет проклята Кармелита, если она отнимет у меня Миро…
— Не бросайся такими словами.
— Пусть будет проклят мерзкий Баро…
Земфира влепила Люците пощечину:
— Не смей так говорить о нем.
Люцита замерла. Не от боли и обиды, а от неожиданного открытия.
— Так это… он? Баро?
— Да…
— Почему ты не вышла за него замуж?
— Его родители нашли ему невесту, Раду. А потом они полюбили друг друга…
— А ты?
— А меня выдали замуж за твоего отца.
— И ты продолжаешь думать о Баро…
— Да… Говорят, с годами любовь проходит, но мне кажется, это не так…
— Мама, прости меня. Я не знала… Прости.
Мама с дочкой обнялись и просидели так долго-долго. И думали об одном и том же. Почему жизнь повторяется? И почему она дважды бьет по одному и тому же месту?
А потом, почувствовав, что боль в сердце растет и раздувает его, как воздушный шарик, Земфира встала и вышла из палатки. Пошла к Рубине. Та баловалась — раскладывала карты.
И Земфира, как девочка, попросила ее, будто сама не умела:
— Погадай мне, Рубина.
Рубина перетасовала колоду заново. Сказала со значением:
— Тридцать шесть картен, скажите всю истинную правду. Что ожидает эту королеву и чем ее сердце успокоится на козлэ?
Протянула карты Земфире, та сняла колоду левой рукой, как положено, к себе.
Рубина разложила карты, вздохнула:
— Вижу переживания, искания, любовные страдания… Вижу короля… Его дорогу.
— И что меня ждет с этим королем?
— Ждет тебя решительное свидание любовное в его доме. А ты что, Земфира, и вправду думаешь, что Баро ждет? Надеешься, что раз он столько лет после смерти Рады бобылем жил, то…
— Рубина, я не называла его имени!
— Да какое имя! У тебя все на лице написано… Ну, и кое-что на картах тоже…
— Что же еще карты говорят?
— Говорят, если после решительного свидания он не будет твоим, то уже никогда им не станет.
Глава 12
Как же много меняет должность. Всего-то дел, сказано тебе — ты главный. И каким бы ты хорошим, правильным ни был, что-то меняется. Невидимая корона вырастает, как ни прячь ее, ни делай вид, что ее нету, есть она, есть!
Великий карьерист Максим впервые почувствовал все это. И новое чувство было для него ужасно неприятным. А тут еще и разобиженный «разносчик кофе» Антон подзуживает:
— Поздравляю с повышением, шеф…
— Брось, Антон, мы ж друзья…
— Ах что вы, какие друзья? Вы начальник, я — дурак…
— Перестань…
— Может, за кофейком-с сбегать-с? Я мигом-с…
Ну все, достал! Сам начал. Вызов принят. Максим принял предложенную игру:
— А давай-ка, любезный! Одна нога здесь, другая там…
Антон чуть растерялся — не ждал отпора. Но оправился очень быстро, сменил стиль и тему.
— Максим, а может, ты мне премию выпишешь? По дружбе.
— За что?
— Например, за наше совместное гулянье, — и показал ресторанный счет с боем посуды. — Громили-то ресторан вместе, а заплатил я один. По дружбе.
Максим присвистнул.
