Отдал яд Тамаре и пошел на работу. На душе, как ни странно, стало легче. А настроение, как по эстафете, передалось ей.
Тамара задумалась. Раньше она и крыс-то травить боялась. Разве что тараканов. А теперь собирается покуситься на человека. Страшно. И противно. Самой себе от самой себя. Но человеческая голова — замечательный механизм. Всегда что-нибудь придумает, чтоб оправдаться. Вот и Тамара через полчаса сумела доказать себе, что она ничего такого не делает. Старухе все равно скоро помирать. А она, Тамара, просто вынуждена обороняться. С этой мыслью женщина взялась за давно забытое. Нацепила на себя фартук, раскатала тесто и испекла пирожков. Красивых, румяных. Вкусных до смерти…
Зазвонил телефон. Тамара наскоро вытерла руки о фартук и выбежала из кухни.
Настроение у Антона с утра было почему-то плохое. Пришлось браться за старое, хорошо известное лекарство — виски. Хорошо пошло. Захотелось есть. Безумно захотелось чего-то такого, домашнего, душистого… А тут еще мама расхозяйничалась — весь дом наполнила ароматами сдобы. Прямо с бутылкой Антон пробрался на кухню.
Bay, какие пирожки!
По этому поводу — еще глоточек виски. Хотя… под такую закуску, пожалуй, можно и больше.
Глава 19
Кто-то умный сказал: «Есть две наибольших радости в мире. Получать подарки и делать их». Пока Баро вел всю таборную делегацию на конюшню, он испытывал внутреннюю гордость от того, что сейчас сделает.
Широким барским жестом распахнул ворота. Пригласил всех войти. Горделиво водил всех от стойла к стойлу. Кармелита, правда, сразу убежала к своей Звездочке. Люцита за ней ревниво приглядывала. Все остальные рассматривали лошадей.
— Да, — подытожил Бейбут, — сколько живу, атакой красоты не встречал.
— Еще бы! — скромно ответил Зарецкий. — А вот, гляньте-ка, как вам эта кобыла?
Кобылка забеспокоилась от обилия чужих людей, затопотала на месте.
— Ну-ну-ну. Не бойся, не бойся, — в секунду успокоил ее Миро и тут же похвалил: — Хороша! Красавица. А что, она — тоже на племя? Бабки, правда, немного толстоваты. А так — красавица.
Баро лукаво улыбнулся. В другой раз он, может, и обиделся бы от такой похвалы. Но сейчас ему было приятно увидеть, как здорово разбирается Миро в лошадях.
— А ты настоящий цыган. Знаешь толк в лошадях. Хорошо, что не покупатель.
— Где уж мне, — заскромничал Миро. — Тут вон каждая лошадь немеряных тысяч стоит.
— Да-а-а. А вот посмотри, какой жеребец красавец! Хороший?
Миро аж задохнулся от восторга:
— Я такого коня в жизни не видел!
И тут Зарецкий, выждав небольшую паузу, наконец-то сказал то, что так грело его внутри:
— Что ж, Баро сказал — Баро сделал. Миро, ты своим мужеством заслужил награду. Выбирай лучшего коня из лучшей конюшни твоего боевого товарища Сашки.
Конюх довольно улыбнулся — такие слова для него лучшая награда.
— Любого?
— Любого!
Миро показал на последнего жеребца:
— Этот!
— Ты настоящий цыган, Миро. Выбрал лучшего коня из моей конюшни. Да только ты ошибся, парень.
— Почему?
— Потому что жеребчик не объезжен.
— Ничего, я объезжу. Еще как объезжу.
— Э-э-э… Как ты думаешь, Миро, почему в моей конюшне, у такого конюха, как Сашка, конь, да не объезжен?
— Почему?
— Его зовут Торнадо. Многие пытались, да ни у кого не получилось.
Миро вывел жеребца из стойла. Все прошли к небольшому загончику. И уж там Миро вскочил на Торнадо. Торнадо дыбился, крутился, как торнадо.
И в конце концов успокоился, признав всадника. Все с восторгом посмотрели на парня.
— Баро, а жеребец-то признал моего Миро.
— Похоже на то. Этот парень умеет укрощать.
— Да. Умеет! — сказал Бейбут, повернувшись к Кармелите.
— Правда, дочка? — обернулся к дочке и Баро. — Глянь, какой красавец!
— Да, папа, Торнадо — просто прелесть! — сказала Кармелита.
Торнадо — прелесть! Не Миро! Люцита радостно улыбнулась.
Пользуясь тем, что все засмотрелись на гарцующего Миро, Кармелита убежала со двора.
Ха-ха, не на ту напала! Люцита сразу усмотрела, что ее соперница хочет от всех ускользнуть, и пошла вслед за Кармелитой. А та так торопилась на встречу с Максимом, так боялась опоздать, что ничего и никого не видела. И даже не подумала оглядеться — не идет ли кто?
А вот и озеро. Необустроенный пляж, дикое место — как раз для цыган! Но и Максим чувствовал себя здесь великолепно. Пока Кармелиты не было, уже и искупаться успел.
* * *
Антон опрокинул рюмку виски. После чего рот наполнился тягучей слюной. Он уже чувствовал, как сладкая жгучесть напитка уравновесится горячим тестом с начинкой.
Но в кухню вошла Тамара и повела себя ну абсолютно неадекватно. Буквально вырвала пирожок изо рта. Антон, конечно, привык, что все к нему относятся несправедливо. Но не настолько же!
— Ма? Ты чего?
Тамара вяло попыталась улыбнуться и положила пирожок на место.
— Ну что ж ты, сынок. Руки не помыл, а за пирожки хватаешься!
Последний раз она такое говорила классе в девятом!
— Какие руки, я есть хочу! Есть.
Антон потянулся за пирожком, но Тамара закрыла их всем телом:
— Тошенька, иди из кухни.
— Тебе жалко?
— Нет. Мне для тебя ничего не жалко. Хочешь, я тебе сейчас что-нибудь действительно вкусненькое приготовлю, — и, подталкивая, как ребенка, выперла его из кухни. — Ну давай, иди. Давай, зайчик, иди, иди отсюда.
Антон вышел, не сопротивляясь. Наверно, с ней что-то случилось. Головой ударилась, что ли.
Как только Антон вышел из кухни, Тамара положила голову на стол и беззвучно заплакала. Только что она чуть не потеряла своего мальчика, своего красавчика, своего золотого! А все из-за этой паскудной цыганки. Надо с ней кончать! И чем быстрее, тем лучше. Тамара быстро собрала две сумки. В одну положила пирожки. А в другую — самые цыганистые вещи из всех, что у нее были.
А через полчаса в милицейское управление вошла симпатичная, но очень уж накрашенная цыганка. Обратилась к дежурной:
— Здравствуй, красавица, не откажи, родная, прими посылочку для Рубины Задорожной.
— Ваши документы?
— Ай, какие документы у бедной цыганки?
— Без документов не положено.
Тамара немного растерялась. Весь план, на который она с таким трудом решилась, летел в тартарары!
