* * *
Ресторан «Волга» — заведение многоплановое. Тут каждый свое найдет. И общий зал, и VIP-комнаты. Но самый дешевый, романтический и одновременно красивый вариант — под открытым небом. С Вертолетной горы вид на Волгу открывается невероятно, неправдоподобно, нечеловечески красивый. Люди приходят компаниями, семьями. Всегда «мелкие» вокруг бегают. И столики совсем простые, непритязательные. Но разве на стол смотришь, когда вокруг красота такая…
Правда, Игорь в этот момент как раз на стол и смотрел. Что-то в его жизни сбилось, спуталось, поехало не туда и не так, как он хотел. Он чувствовал себя телегой, несущейся по колее с горки. Ни остановиться, ни свернуть. Только вниз, и чем дальше, тем быстрее.
На последнюю встречу они с Тамарой пришли с одинаковой мыслью — с Максом надо что-то делать. Совсем обнаглел парень. На Игоря смотрел — как рентгеном просвечивал. Тамаре намекал, что знает о ее отношениях с Игорем. В общем, ведет себя с каждой минутой все наглее. Как говорится, сам нарывается. Правда, в какую-то минуту Тамара предложила остановиться, одуматься — а может, это все им привиделось, у страха глаза велики?
Но нет, нет, не привиделось. Оба почти сразу отвергли такую мысль. И стали думать, что же делать. Игорь предложил разобраться с Максимом по-мужски. Ну, не самому, конечно… Самому ему светиться нельзя. Чужими руками, а еще лучше — ногами. Тамаре сначала идея не понравилась («Фу, как грубо, по-мужицки!»). А потом какая-то шестеренка у нее в мозгу провернулась, и она подтвердила — да, замечательная мысль, только акт возмездия обязательно нужно будет заказать кому-то из Цыганской слободы. Просто обязательно! Игорь чуть посопротивлялся, да согласился.
И вот сидел он в красивейшем месте над Волгой и ждал человечка для договора о не самом красивом деле. Ну да что поделаешь — жизнь такая. Диалектика!
— Зачем пришел?
Голос был грубоватый. Человек подкрался неслышно, спрашивал сзади. Толковый парень. Такой и в спину ударит — не задумается.
— Помощь нужна. Тебя как зовут-то?
Незнакомец ответил не сразу, сел за столик напротив.
— А тебе что, не сказали? Вроде надежный человек нас сводил… Нет? Рыч меня зовут. Так что у тебя?
— Один человек мне очень мешает…
— Его нужно убить?
Хм-м. Лихо! С ходу так!
— Да нет… припугнуть хорошенько.
— Это вообще пустяк. И кто он?
— Максим Орлов.
— Кто?!
— Максим Орлов.
Глаза у Рыча загорелись — редкая удача, когда заказ совпадает с личными пожеланиями.
— Этого я «сделаю» с большим удовольствием и даже за полцены.
— Почему?
— Потому. Старые счеты…
Рыч встал и через несколько секунд исчез в сгустившейся темноте.
А Игорь еще долго сидел в задумчивости. Слишком уж борзого и резкого цыгана ему нашли. Хотелось бы все же кого-то поспокойней и поуравновешенней.
* * *
Стыдно стало Миро, что он так раскис. Любовь любовью, но нельзя так уж себя распускать. Работа! Вот что его спасет. Работа. Где там Люцита? Надо пойти извиниться перед ней. Она-то уж точно ни в чем не виновата. Ему с ней еще работать и работать. А он позволил себе самое страшное и недопустимое — во время репетиции потерял власть над эмоциями. И чуть не убил девушку.
Миро пошел в шатер Земфиры и Люциты.
Люцита обрадовалась ему, но виду не подала. Тоже есть своя гордость.
— Люцита, я тебя сегодня задел?
Молчок.
— Задел… Ты прости меня. Я виноват.
— Блузку испортил, — наконец-то отозвалась Люцита. — А в меня не попал. Но я все равно очень испугалась!
— Прости. Я не хотел.
— Я знаю. Это Кармелита во всем виновата!
— При чем здесь Кармелита?!
— При том! Ты же теперь больше ни о чем и ни о ком не думаешь! Только она одна у тебя в голове.
Миро не знал, что ответить. Он так хотел отвлечься от всего этого. Хоть на время упрятать свою боль куда подальше. Но тут снова все всплывает, и мучит его, и мучит…
— Знаешь, Миро… Ты ей безразличен. Если бы она чувствовала к тебе хоть что-то, она бы не была на озере наедине с гаджо!
— Не лезь, Люцита, — почти закричал Миро, — я сам с этим разберусь!
— Знаешь что? Я не буду больше стоять у щита, когда ты бросаешь ножи! Я боюсь.
— Никогда не боялась, а теперь боишься…
— Да! И знай, я всем расскажу про то, что Кармелита была с гаджо!
— Не посмеешь!
— Еще как посмею!
Миро бессильно сжал кулаки, на щеках заиграли желваки. А Люцита, как специально, чтоб еще больше распалить, достала нож и протянула его Миро.
— Возьми, возьми. Ударь! Меня ударь! Кармелита виновата, а ты убей меня!
Миро выхватил нож и…
Упрятал его за пояс. Потом быстро вышел из шатра.
* * *
Какие же ловкие эти девчонки! Как все выворачивать умеют. Вот и Максиму доводы Светы казались уже весьма убедительными. Но внешне он старался еще пыжиться, спорить:
— Ну понятно. Она твоя подруга, вот ты ее и защищаешь.
— Нет. Просто ты вообще не понимаешь женщин.
— Очень даже понимаю. Что тут в вас не понимать?
— Эх ты, ерепенишься, хорохоришься, как ребеночек. Слушай. Я тебя учить буду. Женщинам вообще свойственно немножко играть, притворяться. Натура у нас такая, игривая. Это даже и обманом не назовешь.
— Хорошо, допустим, это не обман, а притворство. Но зачем ей притворяться таборной цыганкой?
— А ты не понимаешь? Нет? Ладно. Лекция о женщинах номер два. Скажи мне — в чем была Кармелита, когда ты ее в первый раз увидел?
— Ну, юбки цыганские…
— Вот. А ко мне она в основном в джинсах приходит.
— Правда?
— Правда, правда. И даже не притворство. Она чувствовала, что понравилась тебе именно такой, необычной. Настоящей таборной цыганкой. Ну что лобик наморщил? Начал соображать. Думай дальше. Она боялась, что если ты ее увидишь в каком-то другом виде, то потеряешь прежний интерес. Причем она этого, может быть, даже и не осознавала. Но подсознательно именно поэтому хотела, чтоб ты считал ее таборной. Вот и все. Неужели вам, мужчинам, непонятно? Это же так просто!
— Просто… — задумчиво сказал Максим. — Но так глупо!.. Да какая разница, в чем она одета. Я же ее… — хотел сказать «люблю», но вовремя сдержался, решил, что при Свете не стоит бросаться такими словами. — Она же мне нравится. Она, а не одежда!
— Нет. Ты и вправду дурачок. Одежда — это и есть часть женщины, причем очень важная. Это ее шкурка, которую она иногда сбрасывает, как Василиса Премудрая. И тогда становится Василисой Прекрасной. Понял?
