— Таки шаг в верную сторону, мосье Флетчер.
Джонни уставился на мерцающую картинку. Краски были изумительные. И вдруг он понял.
— Призрак телевизора?! — ахнул Джонни.
— Аи какой умный мальчик! — похвалил Соломон Эйнштейн.
— Но улучшенной конструкции, — уточнил мистер Флетчер.
Джонни заглянул в корпус телевизора. Там было полно сухих листьев и ржавых покореженных железок. Но поверх всего этого неярко мерцал жемчужный контур — призрак устройства, тихонько жужжавший без питания. Во всяком случае, на первый взгляд без питания. Ведь кто знает, куда девается электричество, когда выключают свет?
— Ух ты!
Джонни выпрямился и показал на покрытую пеной зеленую гладь канала.
— Где-то там лежит старый «форд-капри», — сказал он. — Холодец говорит, он сам видел, как какие-то люди его туда столкнули.
— Немедленно займусь этим, — обрадовался мистер Флетчер. — Двигатель внутреннего сгорания наверняка нуждается в некотором усовершенствовании.
— Но послушайте… машины не живые, откуда же у них призраки?
— Боже ж ты мой, они же существуют, — вмешался Эйнштейн. — Минуту за минутой. День за днем. Ну так что стоит подгадать к нужному моменту?!
— Попахивает магией, — сказал Джонни.
— Нет! Это чистой воды физика! Это запредельная физика. Это.. — мистер Флетчер взволнованно взмахнул руками, — метафизика. По-гречески «мета…» значит «за…», а «физика» значит… э-э…
— Физика, — подсказал мистер Порокки.
— Совершенно верно!
— Нет ничего конечного. В действительности ничто не заканчивается.
Это сказал Джонни. И сам удивился.
— Именно! Вы физик?
— Я? — опешил Джонни. — Я ничего не понимаю в науке!
— Чтоб я так жил! Дивно! — восхитился Эйнштейн.
— Что?
— Главное в ученье — свободная голова!
Мистер Флетчер покрутил призрачную ручку настройки.
— Ну вот, теперь все в порядке, — сообщил он, поймав какой-то латиноамериканский канал. — Идите все сюда!
— Как интересно, — воскликнула миссис Либерти, мигом облачаясь в платье. — Миниатюрный синематограф?!
Когда Джонни уходил, мертвецы толпились перед выброшенным телевизором и спорили, что смотреть…
Лишь мистер Строгг стоял в стороне, сложив руки на груди, и наблюдал за остальными.
— Теперь уж точно беды не оберешься, — заметил он. — Это есть ничто иное, как неповиновение. Якшательство с физикой.
У него были маленькие усики и очки (разглядел Джонни при дневном свете) с теми толстыми стеклами, что надежно скрывают глаза.
— Быть беде, — повторил мистер Строгг. — И виноват в этом будешь ты, Джон Максвелл. Ты их разбередил. Разве так должны вести себя мертвецы?
Невидимые глаза сверлили мальчика.
— Мистер Строгг, — решился Джонни.
— Да?
— Кто вы?
— Не твое дело.
— Да, но все говорят…
— Я всего-навсего верю в порядочность. И в то, что жизнь следует воспринимать серьезно. Существуют определенные правила поведения. И я не намерен отступать от них и участвовать во всяких глупостях.
— Да я вовсе не хотел…
Мистер Строгг повернулся к нему спиной и чопорно удалился к своей маленькой плите под деревьями. Там он уселся, скрестив руки на груди, и угрюмо посмотрел на Джонни. И предрек:
— Ничего хорошего из этого не выйдет.
Он соврал, что ходил к специалисту, — это всегда срабатывало. После этого учителя, как правило, сразу теряли к тебе интерес.
На перемене Холодец сообщил Новость.
— Мама сказала, вечером в мэрии большое собрание по поводу кладбища. Приедет телевидение!
— И что? — хмыкнул Ноу Йоу. — Сколько уже это тянется! Поздно. Уже и интервью были, и опросы общественного мнения — наслушались, спасибо.
— Я спросил маму, можно ли строить на бывших кладбищах, и она сказала, что сперва надо привести священника, чтоб он все там осквернил, — сказал Холодец. — На это стоило бы посмотреть.
— Освятил, — поправил его Ноу Йоу. — Осквернил — это когда приносят в жертву козленка и всякое такое.
Холодец тоскливо взглянул на них.
— Наверное, у меня не получится…
— Точно, ничего не выйдет!
— Я пойду, — вдруг заявил Джонни. — И вы должны пойти, парни.
— Это ничего не. даст, — сказал Ноу Йоу.
— Нет, даст, — заупрямился Джонни.
— Послушайте, кладбище-то уже продали, — сказал Ноу Йоу. — Я понимаю, вы завелись, но поезд-то ушел.
— И все равно нужно пойти, вдруг что-нибудь получится. — Джонни знал это, как знал, что Батальон — это важно. Без всяких на то причин. Просто знал.
— А эти… аномальные ветры опять будут? — спросил Холодец.
— Откуда я знаю? Вряд ли. Они все смотрят телевизор.
Приятели Джонни переглянулись.
— Покойники смотрят телевизор? — переспросил Холодец.
— Именно. Знаю, вы все сейчас соображаете, как бы схохмить. Лучше молчите. Они смотрят телевизор. Наладили старый ящик.
— Наверное, так легче убить время, — сказал Холодец.
— Вряд ли время для них то же, что для нас, — заметил Джонни.
Ноу Йоу спрыгнул со стены.
— Кстати о времени, — сказал он, — я не уверен, что завтра стоит болтаться по кладбищу.
— А что? — заинтересовался Бигмак.
— А ты забыл, какой завтра день?
— Вторник, — сказал Джонни.
— Хэллоуин, — сказал Холодец. — И вы все идете ко мне на вечеринку, не забыли?
— Опа! — сказал Бигмак.
— Принцип на удивление прост, — пояснил мистер Флетчер. — Крошечная световая точка! И все! Мечется вперед-назад в стеклянной колбе. В общем и целом это термоэлектронная лампа. С которой намного легче управляться, чем со звуковыми волнами…
— Прошу прощения, — вмешалась миссис Либерти, — но когда вы стоите перед экраном, изображение становится мутным.
— Извините. — Мистер Флетчер отошел и сел на место. — Что там теперь происходит?
Мертвецы чинно сидели рядами перед телевизором, захваченные сюжетом.
— Мистер Маккензи сказал Дон, что Жанин не может пойти на вечеринку к Доралин, — ответил Уильям Банни-Лист, не отрываясь от экрана.
— Должен признаться, — подал голос Олдермен, — я представлял себе Австралию несколько иначе. Я полагал, там больше кенгуру и меньше неподобающе одетых девиц.
