— Это был какой-то винегрет!
— Да — но прекрасный винегрет. Самодельные теплицы, сколоченные из старых оконных переплетов. Перед сарайчиками на допотопных стульях сидели старики. И везде — зелень, дети и собаки. Не знаю, куда делись все эти люди. Может, вы знаете? А потом вы снесли десятки домов и выстроили здоровенную многоквартирную башню, в которой никто не хочет жить, и назвали ее в честь какого-то мерзавца.
— Тогда меня еще на свете не было, — фыркнула председательница. — Кроме того, мысль построить «Джошуа Н'Клемент» уже давно признана неудачной.
— Вернее, дурацкой.
— Да, если вам непременно угодно прибегать к таким выражениям.
— Выходит, ошибки все-таки возможны?
— Тем не менее все очень просто: мы строим во имя будущего…
— Очень рад это слышать, госпожа председательница, поскольку вы, несомненно, согласны с тем, что чем глубже заложен фундамент, тем надежнее постройка.
Зал опять взорвался аплодисментами. В президиуме начали переглядываться.
— Я вижу, выход один: закрыть собрание, — деревянным голосом проговорила председательница. — Предполагалось, что оно будет носить оповестительный характер.
— Мне кажется, эта цель достигнута, — улыбнулся мистер Аттербери.
— Вы не можете закрыть собрание, — сказал Джонни.
— Еще как могу!
— Нет, не можете, — не уступал Джонни. — Это общественное здание, а мы все — общественность, и никто ничего противозаконного не сделал.
— Тогда мы уйдем, и собрание утратит смысл! — объявила председательница.
Она подхватила бумаги и величественно прошествовала по сцене, вниз по ступенькам и через зал. Президиум, бросив несколько робких взглядов на собрание, последовал за ней.
Председательница возглавляла исход.
Джонни неслышно взмолился.
Кто-то где-то услышал его молитву.
Вместо того чтобы потянуть дверь на себя, мадам ее толкнула. Дверь отозвалась дребезжанием, которое становилось все более яростным, — мисс Либерти начинала терять терпение. Наконец кто-то из представителей «ОСП» рванул ручку на себя, и дверь распахнулась.
Джонни рискнул оглянуться. И не увидел никого, кто был бы похож на мертвеца.
Неделю назад это прозвучало бы весьма странно.
Да и сейчас звучало не лучше.
— По-моему, сквозит, — нерешительно проговорил Джонни. — Вот только что вроде бы потянуло…
— В коридоре окна открыты, — ответил Ноу Йоу.
Их здесь нет, подумал Джонни. Придется самому. Ну ладно…
— А по шее нам не надают? — спросил Холодец. — Все-таки собрание общественности…
— А мы что, не общественность? — ответил Джонни.
— Да?
— А что?
Некоторое время все сидели молча, глядя на опустевшую сцену. Потом мистер Аттербери встал и прихрамывая поднялся по — ступенькам.
— Начнем? — спросил он.
Из кинотеатра вытекал холодный воздух.
— Да, вот это было поучительно.
— Если угодно знать, что я думаю, часть трюков — чистое надувательство.
— А что теперь?
— Нужно возвращаться.
— Куда?
— На кладбище, конечно.
— Мадам, ночь только начинается!
— Совершенно верно! Мы только начали развлекаться!
— Да! И вообще, я всегда говорю: могила от нас не уйдет.
— Я хочу гулять! Наслаждаться жизнью! При ЖИЗНИ мне никогда не бывало так хорошо!
— Томас Боулер! Извольте вести себя как пристало почтенному джентльмену!
Почувствовав дыхание холодного ветра, очередь у дверей закусочной сбилась плотнее.
— Томас Боулер? Да знаете ли вы… мне никогда не нравилось быть Томасом Боулером!
Собравшиеся в конференц-зале административного центра имени Фрэнка У. Арнольда притихли в легком испуге, точно школьники после того, как учитель вспылил. Демократия — отличная штука, но только в том случае, когда народу хорошенько растолковали, как ею пользоваться.
Кто-то поднял руку.
— Мы действительно можем их остановить? Все это звучало так… официально…
— По закону вряд ли, — сознался мистер Аттербери. — Была совершена законная сделка. «ОСП» может полезть в бутылку.
— Но ведь столько других участков, — крикнули из зала. — На Сланцевом проезде, например, и там, где был старый склад…
— Мы можем вернуть им деньги!
— В двойном размере, — вставил Джонни. В зале захохотали.
— Мне кажется, — сказал мистер Аттербери, — что компаниям вроде «ОСП» нужно больше считаться с людьми. На галошной фабрике мнением работников никто не интересовался, уверяю вас. Фабрике это было ни к чему. Там делали галоши. И только. Но никто точно не знает, чем занимается «ОСП», поэтому им следует вести себя иначе. — Он потер подбородок. — Крупные компании вроде «ОСП» не любят лишнего шума. И не любят становиться посмешищем. Если бы нашлось другое место для стройки… и стало бы ясно, что мы не шутим… а мы бы погрозились… э-э… возместить затраты в двойном размере…
— И с Хай-стрит тоже нужно что-то делать! — вмешался кто-то.
— И сделать нормальные детские площадки, а то в городе не продохнуть от этих зон отдыха повышенной комфортности!
— И взорвать «Джошуа Н'Клемент» и построить нормальные дома…
— Йоу! — вырвалось у Бигмака.
— Здесь! — отрапортовал Ноу Йоу. Мистер Аттербери, сохраняя полнейшее спокойствие, жестом утихомирил собрание.
— Не все сразу, — спокойно сказал он. — Давайте сперва перестроим Сплинбери. А об Иерусалиме можно подумать завтра.
— Кстати, нам нужно как-то назваться!
— «Общество сбережения Сплинбери».
— По-моему, это отдает банковскими вкладами.
— Тогда — «Общество предохранения Сплинбери».
— А это что-то медицинское…
— «Дружные сплинберийцы», — вдруг сказал Джонни.
Мистер Аттербери примолк.
— Хорошее название, — сказал он наконец. Собравшиеся тем временем активно пытались выяснить друг у друга, что это за «Дружные сплинберийцы». — Но… нет. Не тот случай. К тому же официально они назывались «Сплинберийские добровольцы». Вот хорошее название.
— Но из него не понять, что мы собираемся делать…
— Если твердо решил, что будешь делать, главное — начать, тогда горы можно свернуть, — возразил Джонни. — Так говорит Эйнштейн, — с гордостью прибавил он.
