— Слушай, я всю голову сломал. Ты кто? — спросил Джонни у Ноу Йоу.
Ноу Йоу вымазал поллица белилами. Вязаную жилетку он надел на голое тело, зато задрапировался в раздобытый где-то кусок материи с рисунком «под леопарда». Довершала наряд черная шляпа.
— Барон Суббота, вудуистское божество, — ответил Ноу Йоу. — Как в Бонде.
— Идем на поводу у расовых стереотипов? — тут же съехидничал кто-то.
— А вот хрен, — обиделся Ноу Йоу. — Мне можно.
— Барон Суббота не носил котелок, — сказал Джонни. — У него был цилиндр, я помню. А в котелке у тебя такой вид, будто ты чапаешь в контору на службу.
— Что поделаешь, цилиндр взять негде.
— Может, он Барон Суббота — вудуистское божество безналичных расчетов, — предположил Холодец.
На мгновение Джонни вспомнился мистер Строгг; он, конечно, не мог похвастать разноцветным лицом, но если вудуистское божество безналичных расчетов существовало, то это был он.
— В фильме он не расставался с картами таро, — напомнил Бигмак.
— То в фильме, — сказал Джонни. — На самом деле карты таро — это европейский культ. А вуду — африканский.
— Ты что, дурак? Какой африканский?! Американский! — сказал Холодец.
— Нет, американский — это когда верят, что Элвис Пресли жив, — не согласился Ноу Йоу. — А вуду, если вкратце, это западноафриканский культ с элементами христианского влияния. Я смотрел в энциклопедии.
— У меня есть просто карты, — сказал Холодец.
— Никаких карт, — сурово постановил Барон Ноу Йоу. — А то мама будет вне себя.
— А как насчет такой штуки с блюдцем?
— Чашки?
— Не придуривайся, ты знаешь, о чем я.
— Не пойдет. Темные силы могут вырваться на волю, — ответил Барон Ноу Йоу. — Что блюдце, что доска для спиритизма — один черт.
Кто-то включил магнитофон и пустился танцевать.
Джонни уставился на свой стакан с пуншем и содрогнулся. Там плавала апельсиновая косточка.
Карты, доски, думал он. Мертвецы. Какие же это темные силы? Клеймить карты, тяжелый рок и «Драконов и подземелья» из-за того, что там среди персонажей есть демоны, — это все равно что стеречь дверь, когда оно на самом деле поднимается сквозь паркет. Настоящие темные силы — не темные. Они скорее серые. Как мистер Строгг. Они высасывают из жизни все краски; они берут городок вроде Сплинбери и превращают его в мешанину улиц во власти страха, пластиковых щитов, Новых Блестящих Перспектив и многоэтажных башен, где никто не хочет жить и, в общем, не живет. В мертвецах больше жизни, чем в нас. И все становятся серыми и превращаются в порядковые номера, в числа, и тогда кто-то где-то начинает складывать, вычитать, умножать и делить…
Да, бог-демон Йот-Зиккурат пускает души в распыл — но он не утверждает, будто души нет.
И — все-таки — оставляет вам полшанса отыскать волшебный меч.
Он очнулся и услышал голос Холодца:
— Можно пойти по соседям.
— Мать говорит, это все равно что просить милостыню, — отрезал Ноу Йоу.
— Ха! В «Джошуа Н'Клементе» вообще жуть что творится, — хмыкнул Бигмак. — У нас это знаете как называется? «Гони пять фунтов или сделай ручкой своим покрышкам».
— А мы далеко не пойдем, — сказал Холодец. — Или можно прогуляться до Пассажа…
— И что? Там небось ряженых пол-Китая. Носятся и вопят.
— Ну, значит, нам там самое место, — вмешался Джонни.
— Тогда так, — решил Холодец. — Люди, айда в Пассаж!
В Пассаже Нила Армстронга собрались все те, кто не смог придумать, чем бы еще заняться на вечеринке по случаю Хэллоуина. Они бродили небольшими компаниями, разглядывая костюмы встречных-поперечных, и болтали, то есть вели себя, в общем, как всегда. С той только разницей, что в этот вечер торговый центр напоминал Трансильванию, где население припозднилось выйти за покупками.
В ярком оранжевом свете фонарей крались зомби. Ведьмы прогуливались стайками и хихикали, косясь на мальчишек. На эскалаторах покачивались ухмыляющиеся тыквы. Среди пыльных деревьев в кадках слонялись вампиры, что-то невнятно бормоча и постоянно поправляя вставные клыки. Миссис Тахион рылась в урнах, отыскивая жестянки.
Розовый наряд Джонни вызвал немалый интерес.
— Покойников видел? — спросил Барон Ноу Йоу, когда Холодец с Бигмаком отошли купить чего-нибудь пожевать.
— Пачками, — ответил Джонни.
— Да ладно, ты же понимаешь, о чем я.
— Нет. Их не видел. Как бы с ними чего не случилось…
— Так ведь они мертвые. В смысле, если они существуют, — рассудительно сказал Ноу Йоу. — Под машину они, конечно, не попадут. Может, они просто не хотят больше с тобой разговаривать — ведь ты уже спас их кладбище. Наверное, все дело в этом. По-моему…
— Кому малиновую змею? — спросил Холодец, шумно раскрывая большой бумажный пакет. — И черепушки тоже очень нехилые.
— Я пошел, — сказал Джонни. — Что-то не так, а что, не пойму.
Мимо порхнула десятилетняя Невеста Дракулы.
— Да, надо признать, не больно-то здесь весело, — сказал Холодец. — Знаете что… По телику сейчас будет «Ночь вампиров-паинек». Может, вернемся и посмотрим?
— А где все остальные? — спохватился Бигмак. Прочие Холодцовы гости растворились в толпе.
— Что они, не знают, где я живу? — философски ответил Холодец.
Мимо прошел окровавленный упырь. Он лизал мороженое.
— Не верю я в вампиров-паинек, — заявил Бигмак, когда они вышли из пассажа.
Заметно похолодало. Снова ложился туман.
— Ну да, — с сомнением сказал Холодец. — Тут у нас только такие и водятся.
— Сосут фруктовые соки, — подал голос Ноу Йоу.
— И мамочка как можно позже загоняет их в постельку, — подхватил Бигмак.
Тут они поневоле призадумались.
— А куда это мы идем? — спросил Холодец. — Ко мне здесь не пройти.
— И туман… — прибавил Бигмак.
— Да это с канала, — отмахнулся Джонни. Холодец остановился.
— Ну нет.
— Так быстрее, — сказал Джонни.
— Ну да. Быстрее. Само собой. Потому что я сейчас быстро побегу.
— Не дури.
— Так Хэллоуин же!
— Ну и что? Ты Дракула — тебе-то чего бояться!
— Я ночью туда не пойду!
— Какая разница, ночью или днем!
— Пусть никакой, но я не пойду!
— Струсил? — подначил Бигмак.
— Чего? Я? Струсил? Да? Я? Ничего я не струсил.
