— Питер! — радостно взвизгнул кто-то. Раздался могучий топот ног, будто по вагону несся табун лошадей.
— Тише, тише! — покрывая общий гул, звучал мощный голос Лося. — Не торопитесь, все успеют выйти. Шеи друг другу не переломайте!
Автобус ждал при выходе с вокзала. Это был вместительный, мягкий «Икарус».
— Чур, я не в хвосте, — с порога громко заявила Люба. — Меня укачивает. Может стошнить.
Сидевший возле водительской кабины Вовка Егоров тут же безропотно встал, уступая ей место.
— Спасибо, Вовик. — Люба чмокнула его в щеку и плюхнулась в кресло рядом с тенором Пашей Звонаревым.
Егоров пошел по салону искать свободное сидение. Женя и Санек устремились за ним. Все трое устроились ближе к хвосту. Подошел еще народ, постепенно автобус набился до отказа. Молодой усатый шофер выбросил в снег окурок, затоптал его ногой и, сняв куртку, уселся за руль.
— Трогай! — весело крикнули ему сзади из салона.
Водила усмехнулся в усы.
— Я вам не извозчик.
Он, не торопясь, завел мотор, «Икарус» мерно загудел и поехал, рассекая темень мощными фарами.
Дорога заняла чуть меньше часа. Общежитие находилось за чертой города, в лесопарке. Это было трехэтажное здание старой застройки, когда-то принадлежавшее студентам пищевого техникума. Теперь техникум давно расформировали, а дом, требующий капитального ремонта и бывший муниципальной собственностью, использовали от случая к случаю — то проводили в нем молодежные слеты, то размещали участников детских Олимпиад, а одно время даже сдавали в аренду под склад. Помещение было вполне пригодным для жизни: на первом этаже располагалась вместительная столовая и актовый зал, на втором и третьем — двухместные номера, в каждом из которых имелся душ и туалет.
Женя и Люба осмотрели свой номер и остались им довольны. Дизайн, конечно, не фонтан, но зато тепло и довольно чисто. Аккуратно заправленные деревянные кровати, столик у окна, на полу коврик. Пара стульев и овальное зеркало в потрескавшейся от времени раме.
Люба тут же раскрыла чемодан и вывалила на постель груду тряпья, разные флакончики и коробочки, фен и щипцы для завивки.
— Кто первый в душ?
— Если не возражаешь, я, — сказала Женя. — А то я с утрам помыться толком не успела, так спешила.
— Ну, валяй, — согласилась Люба.
Женя сняла дорожную одежду и влезла под горячую воду. Она по-прежнему чувствовала себя неважно и с удовольствием последовала бы совету Лося — поужинав, улеглась бы на боковую. Через шум воды до нее долетал голос Любы — та во все горло распевала хоровые партии.
Женя закончила мыться, вытерлась пушистым махровым полотенцем, накинула халат и вышла из ванной.
— Все? — обрадовалась Люба. — Быстро ты. Я думала, застрянешь там на час.
Она скинула шмотки и юркнула в еще окутанную паром душевую.
Женя натянула каждодневные джинсы, свитер, подколола волосы и села у окна. За стеклом был непроглядный мрак. Лишь вдали светил один-единственный фонарь. Из темноты выступали неясные силуэты елей.
«Как в сказке, — с восторгом подумала она. — Можно будет встретить Новый год на улице. Нарядить живую елку и водить вокруг нее хороводы».
В дверь постучали. Вошел Санек. Вид у него был свежий и бодрый.
— Ну, как вы тут разместились? — спросил он, с любопытством оглядывая комнату.
— Неплохо, — проговорила Женя.
— Любка где? В душе?
— Разумеется.
— Я внизу был. Там такой шведский стол, закачаешься! Можно уже идти ужинать.
— Надо бы Любку подождать, — засомневалась Женя. И тут же почувствовала, как сводит желудок голодной судорогой. Шутка сказать, она за целый день съела лишь пару бутербродов.
— Придет твоя Чакина, что ты за нее беспокоишься. — Санек небрежно махнул рукой.
— Ладно. — Женя решительно встала со стула. — Идем.
Они спустились вниз. Санек оказался прав: стол просто ломился от закусок. Здесь было все, чего только душа ни пожелает: и салаты, и пирожки, и деликатесные фрукты, и сладости. На отдельном столике в углу дымились несколько чайников с кипятком, на широком блюде лежала горка пакетиков с чаем и кофе.
Хористы уже вовсю питались. Женя заметила Лося — тот, не спеша, с удовольствием пил кофе, закусывая бутербродом с ветчиной и общался с распорядителем фестиваля. Зал был полон народу. Кроме «Орфея» в общежитии разместилось еще два коллектива: один из Тулы, другой из Нижнего Новгорода. Новгородцы были сплошь девушки, все, как одна, статные, румяные, русоволосые. Они сгрудились вокруг стола и налегали на пирожки.
Санек отыскал для Жени чистую тарелку, набрал разной еды, сунул ей в руку вилку:
— Ешь.
— Спасибо.
Женя откусила от пирожка.
— С ума сойти. Вкусно!
— Я же говорил, — подтвердил Санек.
Она привычно пошарила глазами по залу, но Карцева не обнаружила. Может он уже поел и ушел к себе, спать? Интересно, с кем его поселили? Женя хотела, было, спросить об этом у Санька, но не рискнула. Незачем кому-то знать, что ее волнует Карцев.
Они с Саньком наелись до отвала. В это время в столовой появилась Люба, розовая после горячего душа, с распущенными волосами. Издали ее можно было принять за новгородскую хористку. Она вразвалочку подошла к Жене и Саньку.
— Не дождались меня, предатели!
— Да тут все съели бы, если б мы тебя ждали, — оправдался Санек.
— А вы у нас самые голодные! — ехидно проговорила Люба, накладывая в тарелку салат. — Вот же, все осталось, и нечего мне голову морочить.
Лось по своему обыкновению громко захлопал в ладоши.
— Москва! «Орфей»! Все поужинали?
— Кажется, все, — крикнул в ответ кто-то.
— Посмотрите внимательно, кого еще нет в зале?
— Наташки нет, — проговорила Оля. — Она и не придет. Спать легла, устала с дороги.
— Безобразие, — рассердился Лось. — В следующий раз кормить вас будут только завтра утром. Есть еще отказавшиеся?
— Карцев, — произнес баритон Владик Сидоренко. — Он со мной в номере.
— Почему не пришел ужинать? — строго спросил Лось.
— Говорит, не хочет.
— Я ему покажу «не хочет»! Вечно этот тип выпендривается, не живется ему нормально, по-людски. Влад, быстро наверх и передай ему, чтобы тут же топал сюда.
— Так он меня и послушал, — насмешливо протянул Сидоренко, но все-таки двинулся к выходу.
— Кто освободился, переходите в актовый зал, — велел Лось. — Проведем пятиминутку, обговорим наши проблемы, и — общий отбой. Нарушители дисциплины будут наказаны.
