— Я уже соскучилась. Очень.
— Я тоже, очень.
Женя вдруг поняла, что совершенно позабыла о том, что кругом народ. Еще мгновение, и они бы вновь начали целоваться. У нее кружилась голова.
— Доедай, — велел Женька. — Мы и так опаздываем. Автобус уже стоит.
— Куда мы едем?
— На экскурсию по городу.
— Сядем вместе?
— А как же еще?
Женя кивнула и принялась добивать омлет. Потом она выпила стакан кофе с молоком и побежала в номер собираться.
Люба в дубленке и сапогах стояла у двери.
— Я пошла. Ключ на столике. Тебя ведь не надо ждать, я правильно поняла?
Женя молча кивнула. Люба накинула на плечо сумочку, подхватила чемодан и вышла.
«Неужели, теперь она так и будет дуться? — с горечью подумала Женя, доставая из шкафа верхнюю одежду. — Как это глупо. Глупо и не по-дружески».
Через пять минут зашел Женька.
— Ты готова?
— Да.
— Тогда идем.
Они взяли вещи, заперли номер и спустились в общежитский двор. Большинство мест в автобусе уже было занято. Женька прошелся по салону и в самом хвосте обернулся и помахал Жене рукой.
— Сюда.
Она протиснулась мимо девчонок, мимо Любки, старательно глядевшей в окно, мимо Санька — тот уткнулся в какую-то газету. В последнем, длинном ряду уже сидели Владик Сидоренко, Вовка Егоров и Глеб Сташук. Все трое, точно по команде, уставились на Женю. Женька помог ей забраться на высокую ступеньку, сам сел между ней и Сташуком.
— Тебе удобно?
— Нормально. Только эти… чего они смотрят? — Женя кивнула в сторону ребят.
— Сейчас перестанут, — спокойно проговорил он и оказался прав.
Через минуту парни уже вполголоса переговаривались между собой, начисто позабыв о находящейся по соседству скандальной паре.
— Все на месте? — спросил Лось в микрофон.
— Все! — заревели хористы.
— Едем.
Автобус мягко тронулся. Женька обнял Женю и потихоньку привлек ее к себе.
— Как ты? Устала?
Она помотала головой и счастливо засмеялась.
— Нет. Мне очень хорошо. А ты не устал? Ты ведь вовсе не спал всю ночь.
— Я привык мало спать. Мне на работу к шести, вставать приходится в пять утра.
— Это на почту? — осторожно поинтересовалась Женя.
Он кивнул.
— Жень, а почему ты там работаешь? Столько мест есть нормальных.
— А это что, ненормальное, что ли? — Женька пожал плечами. — Меня оно устраивает. Относил свое, и весь день свободен. А главное, голову не нужно напрягать.
— Для тебя это главное?
— Да.
— А почему ты не пошел никуда учиться после школы?
— Пошел. В колледж. — Его лицо приняло пренебрежительное выражение. — Напрасная трата времени.
— Да почему? — удивилась Женя.
— Потому что мне учиться противопоказано. Я — умственно отсталый. Если тебя это напрягает, можешь пересесть, там впереди есть свободное место. Одно. — Тон Женьки стал откровенно вызывающим, взгляд из доброжелательного превратился в колючий.
Женя почувствовала, что наступила на больную мозоль.
— Перестань, — попросила она мягко. — Ничего меня не напрягает. Я просто спросила. Просто, из любопытства.
— Никогда не говори со мной ни о учебе, ни о работе. Я этого не переношу. — Женька продолжал щетиниться, точно рассерженный еж.
— Ладно, не буду. Только… — Женя едва заметно улыбнулась. — Только о чем же тогда нам говорить?
— Я вообще больше люблю молчать, — категорично произнес он.
— Хорошо, молчи.
Они посидели минут пять, ни слова больше не говоря друг другу. Затем Женька обнял Женю покрепче, придвинулся к ее уху и шепотом спросил:
— Обиделась?
— Зачем? — она усмехнулась. — На дураков не обижаются. Ты ведь именно таким хочешь казаться?
— Почему казаться?
— Потому что на самом деле ты вовсе не дурак, и оба мы об этом отлично знаем.
— Жень. — Он осторожно провел пальцами по ее щеке. — Ты, хочешь, поспи. Облокотись на меня. Ехать долго.
— О’кей. — Она прислонила голову к его плечу и затихла.
Автобус мерно покачивался на рессорах. В салоне было тепло, даже душновато. Из динамиков лилась приглушенная музыка. Вскоре Женю действительно начала одолевать дремота. В полусне она почувствовала, как сверху на нее клонится отяжелевшая голова Женьки — кажется, тот тоже не выдержал и уснул. Потом явь и вовсе стала уплывать, а на ее месте возникли клочковатые видения, меняющиеся стремительно, как в калейдоскопе. Жене казалось, что они с Женькой проснулись и целуются на виду у всего автобуса. Она вздрогнула и приоткрыла глаза — но ничего такого не было: Женька мирно спал, касаясь виском ее виска. Да и большинство пассажиров автобуса дремали, укачанные длительной дорогой. Женя успокоилась, устроилась поудобней и снова провалилась в сладкое небытие.
Потом автобус вдруг резко встал. Послышался отдаленный шум, голоса. Затем кто-то громко произнес над самым Жениным ухом:
— Эй, Ромео и Джульетта! Приехали!
— Уже? Так быстро? — Женя потянулась и с улыбкой посмотрела на слегка ошалевшего со сна Женьку.
Тот потряс головой, стараясь сбросить с себя одурь.
— Между прочим, я тебя во сне видела.
— А я тебя. Мне снилось, что мы… — Он, не договорив, усмехнулся.
Автобус стремительно пустел.
— Может, останемся здесь? — неожиданно предложил Женька. — Ну ее, эту экскурсию.
— Да ты что? — Женя решительно поднялась с кресла. — Нет, надо идти.
Он нехотя встал и зашагал к выходу. Она шла за ним, чувствуя, как ее непреодолимо тянет дотронуться до него, хотя бы взять за руку. Ей Богу, если бы не здравый смысл и стыд, она бы и верно готова была бы остаться в автобусе, в надежном укрытии за высокими спинками кресел.
Женька спрыгнул с подножки и подхватил Женю в охапку, не опуская на землю. Она, смеясь, пыталась освободиться, и не могла.
— Вот глупый! Тебе ж тяжело. Я много вешу.
— Не больше, чем ценные бандероли.
Женя поняла, откуда у него эти стальные бицепсы.
— Все равно, поставь на место!
— Так и быть. — Он, наконец, разжал руки, и она коснулась ботинками асфальта.
Над головой по-прежнему висело серо-багровое небо, вокруг был невероятный простор. Вдалеке мрачно чернел контур Петропавловки. На фоне черно-белой гаммы ярким пятном выделялась туристическая группа, и особенно экскурсовод в ядовито желтой шапочке.
