– В чем дело? Ты куда-то собралась?
– В командировку. – Вера разогнулась и откинула упавшие на лоб волосы. – Ужинать будешь?
– Вот как? – задумчиво проговорил Митя, оставив ее вопрос без внимания. – Далеко?
– В Казань. – Вера подошла к нему ближе, положила руки на плечи. – Кобзя меня посылает в тамошний химико-технологический институт. Будешь скучать без меня? – Она заглянула Мите в глаза и улыбнулась.
Он тоже улыбнулся.
– Ты сегодня замечательно выглядишь. И румянец такой красивый.
– Румянец – это косметика. – Вера кокетливо стрельнула глазами на мужа. – Но все равно, спасибо. Мне очень приятно. Ты не ответил, будешь ужинать или нет?
– Буду, но потом. – Митя обнял ее за талию, привлек к себе и тесно прижал. Давно он не прижимал ее так, ах, давно. Вера вдохнула запах его одеколона и почувствовала, как слабеют ноги.
– Ты, наверное, устал, – пролепетала она, закрывая глаза и ощущая пылающей щекой его щеку, приятно прохладную, источающую все тот же дурманящий одеколонный запах. – Тебе нужно отдохнуть…
– Я и отдыхаю, – жарко шепнул Митя ей в ухо.
Он поднял ее на руки, отнес на кровать. Его пальцы скользили по ее телу, проворно и ловко развязывая шелковый поясок халата, расстегивая тугие крючки лифчика, нетерпеливо стаскивая тоненькие черные трусики. Вера покорно подчинялась, чувствуя неодолимое желание. Они так долго не были вместе, а если Митя изредка и приходил в спальню, то все получалось как-то пресно и обыденно, без огня, без страсти. От его ласк оставался неприятный осадок и ощущение чего-то неестественного, лишенного смысла и радости, которая непременно должна была сопутствовать тому таинству, что свершалось между мужчиной и женщиной наедине под покровом ночи.
И вот теперь все было иначе. Все было так, как она мечтала: он целовал ее с жадностью, Вера слышала его дыхание, частое и громкое от вожделения, и не могла сдержать стонов…
…Потом, когда все было позади, она лежала без сил на постели, совершенно голая и счастливая. Митя сидел рядом. Волосы его растрепались, очки он снял, в его глазах плавал туман.
– Жаль, что ты уедешь, – произнес он и погладил Веру по груди.
– Я ненадолго. – Она поймала его руку и, приложив к губам, поцеловала. – Дня на три, четыре, не больше.
Он кивнул и потянулся за ее скомканным халатиком.
– Накинь, простынешь.
– Что ты, у нас тепло. – Вера весело засмеялась, потом резко села и принялась натягивать белье. – Идем, тебе надо поесть. Ты же и не обедал, небось?
– Не помню. – Митя рассеянно пожал плечами.
Она сидела за столом, глядела, как он ест и думала, что была дурой все это время. Разве может кончится жизнь в тридцать лет? А любовь? Ведь они любят друг друга, и будут любить долго-долго.
– Митя, – тихонько проговорила Вера. – Митенька.
– Что? – спросил он с набитым ртом.
– Ничего. – Она улыбнулась, глядя на него с нежностью. – Просто, я поняла – у нас все хорошо. Ведь правда? Все хо-ро-шо. – Последнее слова Вера пропела, глаза ее сияли.
– Конечно хорошо, – согласился Митя, дожевывая котлету. – Ты слишком нервничаешь по всякому пустяку, это лишнее. Отнимает здоровье. Но сегодня ты просто умница.
– Я умница! – подтвердила Вера, обняла мужа и чмокнула его в макушку. – Ты будешь работать?
– Да. Мне в голову кое-какие идеи пришли. Посижу пару часов. Ты ложись, у тебя завтра трудный день.
Вера послушно кивнула.
Митя доел и ушел к себе. Она вымыла посуду, убрала в кухне. Сходила в ванную, приняла душ. Высушила волосы феном. Больше дел у нее не было, можно было последовать совету Мити и пойти спать, однако спать Вере не хотелось. Она заново переживала в подробностях то, что произошло несколько часов назад. Командировка уже не казалась Вере столь привлекательной, она рада была бы никуда не уезжать, остаться с Митей и заниматься с ним любовью каждую ночь. Лишь бы он хотел этого, хотел ее, как только что!
Вера мечтательно вздохнула, сладко потянулась и, с сожалением поглядев на плотно закрытую дверь гостиной, побрела в спальню.
8
Весь следующий день промелькнул незаметно: Вера наводила чистоту в квартире, бегала по магазинам, встречалась с Кобзей, получала от него ценные указания. В половине седьмого она вышла из дому, поймала машину и поехала на вокзал. Митя в этот вечер читал лекции в институте и проводить ее не смог. Честно говоря, Веру это не слишком расстроило, она привыкла к его вечной занятости и тешила себя мыслью о том, как будет им хорошо, когда она вернется назад, в Москву.
Поезд подали задолго до отправления. Вера не спеша шла по перрону, оглядывая ярко освещенные окошки. Пассажиров было немного, а ее вагон оказался и вовсе полупустым. Молоденькая проводница – татарочка с блестящей черной челкой, доходящей почти до самых раскосых глаз, проводила Веру в купе и даже помогла спрятать под нижнюю полку чемодан.
– Вот тронемся, сразу чай принесу, – пообещала она и похвасталась, – Знаете, какой у нас чай? Фирменный, в пиалах.
– Отлично. – Вера улыбнулась ей в ответ и, усевшись поудобнее, принялась с интересом рассматривать купе.
Вокруг были чистота и уют, на окне висела туго накрахмаленная шторка с надписью «Татарстан», столик покрывала такая же крахмальная скатерть, на паласе под ногами ни единой соринки.
Вера глянула на часы – до отправления оставалось пятнадцать минут. Интересно, придет кто-нибудь из пассажиров или ей предстоит путешествовать одной? В принципе, она была не против одиночества, гораздо больше ее пугала перспектива оказаться в крохотном пространстве в обществе незнакомых и малоприятных людей, как часто бывает в дороге.
Вера выглянула за дверь. В соседнее купе затаскивала огромный чемодан дородная дама в песцовой шубе. В самом конце коридора, возле туалета стоял приятный блондин средних лет и неотрывно смотрел в окно. Где-то рядом звонко смеялись молодые голоса. Вера обернулась и увидела черноволосую проводницу.
– Скоро отправляемся, – сказала та.
– А ко мне так никто и не пришел, – посетовала Вера.
– Придут еще, – пообещала девушка. – Знаете этих командировочных – в последний момент прибегут, все в мыле, спасибо, что билет не забудут. А то и забудут, всякое бывает.
Не успела она это проговорить, как за ее спиной возникла крупная высокая фигура со спортивной сумкой наперевес.
– Ну-ка, милая, – произнес густой баритон. – Разрешите-ка, я пройду.
Проводница посторонилась, прижавшись к окну, и навстречу Вере шагнул рослый, плечистый мужчина в темно-синей куртке с меховой опушкой. От него веяло морозной свежестью, на густых, иссиня черных волосах поблескивали крупинки снега. Вера хотела отступить, чтобы дать ему дорогу, но черноволосый остановился прямо напротив ее купе.
