Вера облизала сухие, потрескавшиеся губы, укрылась с головой одеялом и попыталась представить, каким будет ее завтра. Завтра он приедет за ней. Увезет с собой. И тогда, может быть, она спросит его… Нет, не спросит. Зачем спрашивать, если ответ и так ясен? Она просто забудет обо всем, будет ловить мгновения, пока они рядом – эти мгновения для нее больше, чем вся жизнь, чем ее прошлое и будущее.
12
Назавтра Вера, наконец, дозвонилась Кобзе. Тот был очень доволен полученной информацией и велел обязательно ознакомиться со всеми проектами кафедры. Динара отвела Веру в бухгалтерию и показала образцы договоров, с которых надлежало снять копии и срочно отправить в столицу. Потом они до обеда сидели в лаборатории, а после обеда Динара вдруг предложила почитать ее кандидатскую. Вере было интересно, да и приятно, что строптивая и гордая Динара настолько прониклась к ней, однако, она боялась пропустить Рустама. Пришлось выдумывать несуществующую головную боль, причем Вера ясно видела, что Динара поверила ей не до конца.
Но ей уже было все равно. Точно в четыре она стояла на крыльце института, напряженно вглядываясь в заснеженную даль. «Форда» все не было, и Веру охватили тягостные предчувствия. Значит, Рустам забыл о ней. Попользовался один раз и выбросил на помойку, как ненужную вещь. Что ж, поделом ей, дуре, сама виновата. Разве нормальная, уважающая себя женщина, позволит такое поведение?
Пока она раздумывала, как быть, возвращаться к Динаре или ехать домой, зазвонил мобильный. Вера вздрогнула и выхватила телефон из сумочки.
– Да, слушаю!
– Вера? – Это был голос Рустама. Она не могла спутать его ни с чьим другим, ни при каких обстоятельствах.
– Да, я. – Сердце моментально принялось отбивать удары, точно молот по наковальне. Ну да, ведь она сама дала ему номер, вчера в ресторане!
– Ты уже освободилась? – спросил Рустам.
– Да, – повторила Вера в третий раз, как заведенная.
– Ждешь меня?
– Жду.
– Я сейчас буду. Минут через пятнадцать. Не удалось вырваться с совещания. Ты прости, не обижайся.
– Я не обижаюсь.
В трубке стало пусто. Вера спустилась с крыльца и побрела куда-то в сторону, наугад, по узкой и безлюдной улице. Все лучше, чем стоять на виду у всех и ждать, пока ее застукает Динара или Гузель с Рубином.
Она дошла до ближайшего гастронома, зашла вовнутрь и с преувеличенным вниманием оглядела прилавки. Пожилая продавщица покосилась на нее с недоумением.
– Будете брать что-нибудь?
Вере стало неловко, она купила пару шоколадок и какое-то интересное печенье, явно местного производства. «Отнесу Гузель к чаю», – решила она и посмотрела на часы. Прошло только десять минут. Возвращаться назад и мерзнуть на крыльце Вере не хотелось. Что-то подсказывало ей, что Рустам опоздает больше, чем на пятнадцать минут – слишком виноватым был у него голос. Видно совсем недавно выехал с работы.
Она еще побродила по магазину и затем вышла на улицу. В конце нее у поворота ярко светили автомобильные фары. Приехал!
Ноги сами перешли на бег. Вере снова казалось, что ее несет над землей, над белым, утоптанным тротуаром, а за спиной трепещут, полощутся по ветру крылья.
Рустам вышел из машины и смотрел, как она бежит.
– Тихо, тихо, кызым, упадешь. Здесь скользко. – Он подхватил ее под локоть, привлек к себе и поцеловал в щеку.
В морозном воздухе на Веру пахнуло знакомым ароматом, голова закружилась, ноги ослабли.
– Да ты совсем замерзла, – сочувственно произнес Рустам. – Прости, что заставил ждать. Давай в машину скорее.
Он почти отнес ее к автомобилю, заботливо усадил на переднее сидение, затем достал из кармана куртки маленькую плоскую фляжку и отвинтил крышечку.
– На, глотни, сразу согреешься.
– Это что, коньяк?
Рустам кивнул и улыбнулся.
– Он самый. В небольших количествах лучшее лекарство практически от всех болезней.
– Я не буду. – Вера замотала головой. – Я и не замерзла вовсе.
– Ну да, не замерзла. – Рустам оглядел ее с недоверием. – Вон, губы совсем синие. На улице минус семнадцать.
– Да я в магазине была все это время.
– Что купила? – засмеялся Рустам.
– Вот. – Она протянула ему шоколадку.
– Нет, я сладкое не ем. Только то, что жена сама печет.
Опять жена. Вера нахохлилась, словно воробей, замолчала. Рустам заметил это, усмехнулся, но ничего не сказал. Повернул стартер, глухо зарокотал мотор.
Форд медленно ехал по белым улицам, на которых один за другим зажигались фонари.
– Скоро совсем стемнеет, – проговорил Рустам, искоса глядя на Веру.
– Куда мы едем? – тихо спросила та. – Снова в гостиницу?
– А ты хотела куда-то еще? – ответил он вопросом на вопрос.
Она неопределенно пожала плечами. Ей нечего было сказать, да и не хотелось говорить. Все ее существо охватило сладкое, дремотное оцепенение. В ней, казалось, остановились все жизненные процессы, как у спящей волшебным сном царевны, и осталось лишь ожидание чуда, когда поцелуй принца возродит ее к бытию.
– Вера-кызым, – то ли пропел, то ли протянул Рустам и обернувшись к ней, хитро подмигнул черным глазом.
Она заметила, что лицо его, несмотря на шутливый тон, было серьезным и даже напряженным. Сильные пальцы лежали на руле, сжимали его крепко, слишком крепко, словно хотели сломать на мелкие кусочки. Ее оцепенение начало рассеиваться, как рассеивается под первыми лучами солнца утренний туман…
Все было так, как в прошлый раз. Нет, не так, лучше, во много крат лучше. Вера думала, что о таком она никогда не могла и мечтать, ей просто в голову не приходило, что можно ощущать себя настолько счастливой рядом с мужчиной. Что эти ощущения способны затмить собою все прочее, обесценить его до минимума, показать ничтожность существования, лишенного истинной, сильной и безоглядной страсти. Ей казалось, нет, она была почти уверена, что Рустам в эти мгновения испытывает то же самое, что и она. Его жесты и прикосновения были наполнены нежностью, столь искренней, что у Веры на глаза наворачивались слезы.
– Сколько ты еще пробудешь здесь, в Казани? – спросил он ее, перед тем как покинуть номер.
– Точно не знаю. Но думаю, дня два, а то и три.
Он вздохнул и поглядел в сторону.
– Завтра у меня не получится вырваться. Дела. А вечером у дочки день рождения.
– А послезавтра?
– Может быть.
– Рустам! – Ее голос дрогнул.
– Что, милая?
– Я хотела… нет, ничего.
Он обнял ее, как ребенка.
