– Как волк, – подтвердила Вера. «Что ж, – решила она философски. – Придется отведать Маринкину стряпню. Ничего другого не остается»
Митя вставил ключ в замочную скважину, и почему-то тот никак не желал поворачиваться. «Что за черт!» – выругался Митя и нажал посильнее. В это время дверь открылась, н на пороге перед Верой предстала Маринка. На ней были голубые джинсы, туго обтягивающие ее внушительный зад и симпатичная голубая в цветочек кофточка с громадным декольте.
– С приездом! – проговорила Маринка, лучезарно улыбаясь, и расцеловала Веру в обе щеки.
– Спасибо, – сухо проговорила та.
– Ты же сказала, что уйдешь. – Митя выглядел ошарашенным.
– Я и хотела, – жалобно проворковала Маринка, – Но у меня отлетела пуговка от блузки. Пока пришивала, убежал суп. Пришлось мыть плиту. Вот так.
– Спасибо за то, что позаботилась о моем муже, – произнесла Вера, заходя в квартиру.
– Не за что. – Маринка обиженно поджала губы и стала напяливать дубленку.
– Куда ты? – растерянно спросил Митя.
– Домой, куда еще. Видишь, твоя жена тебя ко мне ревнует.
– Да не ревную я никого, – устало проговорила Вера. – Оставайся. Я пироги привезла, казанские. Здесь таких не пекут. Будем чай пить.
– Пироги – это здорово! – обрадовалась Маринка и мигом сняла дубленку.
Вера незаметно оглядывала прихожую. Не сказать, чтобы здесь было как-то по-особому убрано, зато у порога стоял пакет с пустыми бутылками из-под пива.
Она разделась и зашла в ванную. Плотно прикрыла дверь, включила воду и достала заранее вынутый из сумки мобильник. Поколебалась пару секунд и набрала номер Рустама. В трубке раздались долгие гудки, один, другой, третий.
Ответа не было. Вера повторила вызов. Снова гудки, и вдруг среди них такой родной, самый лучший на свете голос.
– Да, слушаю.
– Это я, – тихо сказала Вера.
– Да, Кызым. Ты уже дома? Как доехала?
– Хорошо.
– Я сейчас занят. Не могу говорить.
– А когда освободишься, сможешь?
– Не сегодня. Все, пока.
– Пока. – Она выключила телефон. Проглотила подступившие к горлу слезы.
Где-то в недрах квартиры Митя и Маринка весело смеялись. Вера почувствовала себя такой одинокой и несчастной, что ей захотелось навсегда остаться здесь, в ванной. Выключить свет, погрузиться с головой в воду, перестать дышать и ощущать что-либо.
– Веруня! – раздался за дверью голос Мити. – Чайник вскипел. Мы тебя ждем.
– Да, сейчас, – выдавила Вера.
Сполоснула лицо под краном, спрятала в карман телефон и вышла в коридор.
– Выглядишь ужасно, – сказала Маринка и сочувственно покачала головой. – Совсем тебя заездили в этой Казани. Хоть результативно?
– Вполне. – Вера постаралась приободриться, чтобы не вызывать к себе столь явного сострадания.
Митя, стоя за спиной у Маринки, тщательно протирал очки.
Они пили чай в кухне, Маринка без умолку тараторила, поглощая пироги Гузель в неимоверных количествах, Митя больше отмалчивался, Вера видела, что ему неловко и стыдно. Знал бы он правду о ней!
Сама она неотступно думала о Рустаме. Неужели он сам так и не позвонит? Нет, не может быть. Не чурбан же он бесчувственный, не бревно. Как он обнимал ее вчера на этом стареньком диване, каким был его взгляд – полным восхищения и нежности. Такое не забывается.
Ей удалось немножко успокоить себя и даже вклиниться в Маринкин монолог. Они беседовали как ни в чем не бывало – о Казани, об институте, о заключенных Верой договорах, о Маринкином сыне, словом, обо всем на свете. Под конец даже Митя освоился, перестал хмуриться и отважился пару раз пошутить.
Они просидели час или чуть больше, и Вера занервничала. Маринка не уходила, а ей нужно было срочно звонить Кобзе и, вероятно, ехать в лабораторию. На неделе в Москву должен был прибыть контейнер с материалами, предстояла куча дел и хлопот. Кроме того Динара в Казани ждала ее звонка относительно приезда в столицу и начала сотрудничества.
Дождавшись очередной кратковременной паузы в Маринкином неиссякаемом потоке слов, Вера решительно встала.
– Все, друзья. Мне пора. Чаепитие считаю оконченным. Вы, впрочем, можете его продолжить, но без меня.
– Нет, нет, – поспешно проговорил Митя. – У меня тоже дела. Я должен закончить статью.
– И только я свободна, как ветер в поле, – весело заявила Маринка и сладко потянулась, поводя пышными плечами. – Сенечка дома с бабушкой, на работе сегодня выходной. Ну, что поделать, не буду вам мешать.
Она ушла в прихожую одеваться.
Вера принялась собирать со стола посуду.
– Оставь, я вымою. – Митя подошел к раковине.
Вера молча пожала плечами и вышла из кухни. Взяла телефон с журнального столика, набрала служебный номер Кобзи.
– Вера, наконец-то! – загремел в трубке его бас. – Хватай все бумаги и дуй сюда, немедленно.
– Вы бы хоть спросили, выспалась ли я в поезде! – укорила Кобзю Вера.
– Не до сна сейчас, милая, не до сна. Ты молодая, оклемаешься. Я тут заказчиков нашел, выгода невероятная! Дело только за растворителем. Так что приезжай!
– Ладно, еду.
Вера положила трубку и вспомнила, что из-за звонка Рустаму не успела принять душ. Маринка, слава Богу, ушла, и Вера, не церемонясь, скинула с себя дорожную одежду.
В кухне гремел чашками Митя, он даже не вышел проводить Маринку. Вера проскользнула мимо и скрылась в ванной.
Она терла себя губкой и навсегда прощалась со своим мимолетным, головокружительным романом. Отныне она снова Митина жена, все же она нужна ему, раз он так юлил перед ней, стыдился Маринки. Будут они жить-поживать, склеивать то, что дало трещину, врать друг другу и мечтать, каждый о своем.
Вымывшись, Вера надела деловой костюм, тщательно накрасилась, замазала синяки под глазами и, сдержанно простившись с Митей, уехала в институт.
16
Кобзя ликовал. Его и без того свекольное лицо полыхало багровым пламенем. Один за другим он просматривал договора с казанской кафедрой и смачно потирал ладонью о ладонь.
– Верунчик, это прорыв! Победа! Ты молодчина, я знал, что ты не подведешь.
– Петр Петрович, это не все, – сказала Вера.
– Не все? – Он удивленно поднял кустистые брови. – Что же еще?
– Там, на кафедре, есть одна девушка. Ей совсем немного лет, но она настоящий ученый. Я смотрела ее работы, за ними будущее. Она предлагала воспользоваться своими наработками на условиях сотрудничества.
– Что же она хочет? – насторожился Кобзя. – Небось, переехать в Москву? Эти провинциалы все одинаковы, с ними держи ухо востро.
