Больше всего Нику хотелось, чтобы у него появилась возможность начать все сначала. Но поскольку это было невозможно, он решил попробовать следующий вариант — найти способ дотянуться до Лиз через пропасть лжи и все исправить, хотя понимал, что это будет нелегко.
Ну и что, зато он испытал чувство облегчения, решив наконец сделать хоть что-то. Решение, даже болезненное, все равно лучше, чем ужасное, гнетущее чувство вины. Рядом с выпуском «Санди Ньюс» лежала записка от Лиз, которую она прислала вместе с копией интервью. Может, ему удастся с ней поговорить. Он снял трубку.
Хотя, с другой стороны, если все выйдет наружу, не повредит ли это карьере Лиз, которая только-только пошла в гору? Вдруг заказчики перестанут ей доверять? Даже если он скажет правду, как она будет себя после этого чувствовать? Это подорвет ее уверенность в себе. Да, как ни крути, Ник вляпался по уши.
Он уже столько раз прочитал статью в «Санди Ньюс», что практически выучил ее наизусть. Держа в руке телефонную трубку, еще раз пробежал ее глазами, строчка за строчкой. Статья была превосходная. Проницательный, вдумчивый тон тронул его до глубины души. Прекрасный язык, восхитительный стиль. Лиз Чэпмен нечего волноваться, она не утратила былые навыки: у нее настоящий дар, и каким-то образом за время, что они провели вместе, ей удалось разглядеть многое из того, что Ник пытался скрывать годами.
Ей удалось выразить терзавшее его одиночество. Неужели он действительно показался ей столь потерянным и отчаявшимся? Почему она написала о нем в таком интимном, личном тоне? У Ника появилось ощущение, будто Лиз Чэпмен стояла позади него перед зеркалом в ванной, где он пытался заглянуть в лицо преследующим его демонам. Он был с ней честен; не это ли истинная причина, по которой ему хочется увидеть ее снова?
Ник закрыл журнал и, зажмурив глаза, положил его обратно в стопку газет, — как фокусник, прячущий карту в колоду, спрятал фотографию Джека Сандфи туда, где ей было место. Когда Ник прочитал о своей жизни, смысл которой был четко выражен несколькими короткими и ясными фразами, его наполнило непонятное и тревожное ощущение. Ему стало не по себе, будто он только что прочитал собственный некролог.
Гудку в телефоне надоело ждать, и он зажужжал, как недовольная пчела.
Было бы куда разумнее оставить все как есть.
Но ведь могут же они что-нибудь придумать, хотя Лиз наверняка разозлится. Ник понимал, что его слишком сильно влечет к Лиз Чэпмен, хотя это безумие. Настоящее безумие.
И прежде чем храбрость не покинула его окончательно, Ник дождался длинного гудка и набрал номер Лиз. Он откашлялся, чтобы прочистить горло и избавиться от спазма в желудке. Господи, ну и в переделку он попал. Что, если она откажется с ним разговаривать? Что, если повесит трубку, как только услышит его голос? Или еще хуже — что, если она вообще не поймет, кто он такой?
Раздался один гудок, два; Ник в уме репетировал, что он скажет. Он надеялся, что Лиз все-таки узнает его голос, потому что ни в коем случае не собирался называть свое имя. Значит так, без имени, сразу к делу: «Привет, Лиз. Как поживаете? Я тут решил позвонить. Прочитал статью в "Санди Ньюс" сегодня утром и подумал: может, нам встретиться, пообедать или что-нибудь в этом роде и поговорить о…»
Тут сняли трубку, и он было уже заговорил, как услышал Лиз на автоответчике. Голос у нее был такой, будто она улыбалась. «Привет. Кто бы вы ни были, оставьте сами знаете что после длинного сигнала. До скорого».
И потом, прежде чем Ник успел обдумать последствия своих действий, раздался сигнал и он оставил сообщение — те самые тщательно отрепетированные слова и свой номер телефона.
Все, дело сделано, путь к отступлению отрезан. Он вздохнул с облегчением. Теперь нужно набраться терпения и подождать, пока Лиз перезвонит; ведь она обязательно перезвонит. А может, и не перезвонит, но тогда можно убедить себя в том, что это всего лишь мимолетное увлечение, которое он ошибочно принял за страсть — так же, как она приняла его за Джека Сандфи. Может, ему позвонить в «Интерфлору» и послать ей цветы? Интересно, у них есть оливковые ветки?
И вот, уже когда он начал чувствовать себя лучше и по телу разлилось теплое, расслабляющее ощущение, зазвонил телефон. Сердце Ника билось как сумасшедшее, когда он схватил трубку. Лиз Чэпмен все-таки перезвонила, наверняка это она. Ничего себе, как быстро. Может, все будет не так сложно, как он себе представлял.
— Алло? — произнес он неровным и охрипшим голосом. Все, что он собирался сказать, моментально вылетело из головы, стоило ему услышать заразительный женский смех.
— Алло, алло. Привет. Как поживаете? — произнес незнакомый голос. — Спасибо за звонок. Я как раз собиралась с вами связаться. Ничего, что я звоню в воскресенье, все-таки выходной и все такое, но завтра утром у меня в расписании как раз есть окно, и я подумала: может, назначим встречу? Извините, что так срочно, но мне показалось, что вы очень хотели приехать и посмотреть мастерские, хотя я пойму, если вы откажетесь. Может быть, пообедаем вместе? Вы свободны? Может, посмотрите свой ежедневник и перезвоните? Я буду дома весь день.
Ник вытаращился на телефон. Голос был явно женский, но в его нынешнем состоянии до него не сразу дошло, что он принадлежит не Лиз Чэпмен, а мебельному дизайнеру Джоанне О'Хэнлон.
Глубоко и прерывисто вздохнув и выдержав паузу в секунду или две, он сумел выдавить из себя ответ и собраться с духом.
— Доброе утро, Джоанна, спасибо, что позвонили. Вам уже лучше?
Его голос был, пожалуй, слишком бодрым и притворным, доброжелательным, но к тому времени, как Ник договорился встретиться с Джоанной в мастерской и повесил трубку, он был уверен, что она и не подозревала, что чуть не довела его до инфаркта.
* * *
Не более чем в полумиле от Кингсмед Террас, в галерее «Ревью» Лиз Чэпмен семенила за Клер, чувствуя себя тягостно и уныло — правда, непонятно почему.
— Как думаешь, что это за скульптура? Номер 34? — Клер указала на маленькую табличку, прикрепленную к полу рядом с постаментом. — Надо было очки взять.
Они наконец-то нашли выставку Сандфи. Клер сложила каталог пополам и водила пальцем по строчкам.
— Номер 23, 24, 28 — должно быть, где-то здесь. Нашла?
Лиз покачала головой и внимательно огляделась.
Они пробыли здесь уже пятнадцать, а может, и двадцать минут. Галерея находилась в крыле старого супермаркета — просторное, светлое помещение с полами из бука и несколькими дорогими ухоженными растениями в роскошных горшках из терракоты. Выставка располагалась на трех этажах, с садиком между первым и вторым, фонтаном и множеством разноуровневых платформ. Кроме них в галерее было еще человек двенадцать посетителей, которые осматривали экспонаты, освещенные потоком света из специально направленных ламп.
Пол первого этажа — основного выставочного пространства — был выложен простым спиральным лабиринтом из круглых речных камней. При взгляде на красивую каменную дорожку в сердце Лиз зазвенел маленький колокольчик; но работа принадлежала не Джеку Сандфи.
