— О'кей. Есть еще кое-что, я все хотела тебе сказать. На прошлой неделе я встретила Майка в центре, и он пригласил меня выпить.
Лиз ошеломленно уставилась на нее.
— Майк? Мой бывший Майк? Ты что, серьезно? И что ты ответила? Ты ходила с ним на свидание?
Клер отрицательно покачала головой и опустилась на ковер у камина, облокотившись спиной о диван. Посадив Уинстона себе на колени, она принялась распечатывать пачку шоколадного печенья. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она снова заговорила.
— Нет, я просто улыбнулась и обратила все в шутку — очень непринужденно, понимаешь? Шутливо, но вежливо, старалась его не обидеть. Я хотела сначала узнать, что ты чувствуешь по этому поводу — прежде чем что-то предпринять.
— Предпринять? — Лиз вытаращилась на Клер, пытаясь угадать ход ее мыслей. — Ты хочешь сказать, что это имеет какое-то отношение к тому, перезвоню ли я Джеку Сандфи?
Клер пожала плечами.
— Может быть. А может и нет. И да и нет. Ну, я не знаю. Я просто хотела узнать, что ты думаешь по этому поводу.
Лиз кивнула.
— Хорошо. Значит, говоришь, Майк пригласил тебя на свидание.
— Да брось ты, Лиз, — ощетинилась Клер. — Ты так говоришь, будто я Квазимодо какой-то. У меня тоже есть право на личную жизнь.
Лиз проигнорировала замечание.
— Я не то имела в виду, сама знаешь. Просто все это очень странно. Майк и ты? С какой стати? — слова вылетели прежде, чем Лиз сообразила, что может обидеть Клер, и тут же пожалела об этом.
Клер смерила ее взглядом. На мгновение на ее лице появилось выражение ранимости, незащищенности и обиды.
— Не тебе одной бывает одиноко. А Тим умер… — она сделала паузу и запихнула в рот половину сломанного печенья: скорее всего отвлекающий маневр. — Мужья не приезжают, не раздражают тебя и не забирают детей на уик-энд после того, как их кремируют, — произнесла она, разгневанно плюясь крошками. — У меня уже двенадцать лет никого нет!
Лиз ощутила неприятный укол совести, словно человек, выживший в катастрофе исключительно по божьей воле, и подумала: как она осмелилась упрекнуть Клер? Ее захлестнули глубокие, сильные чувства, которые всегда испытываешь, когда думаешь о жизни и смерти, любви и дружбе.
— Знаю, извини. Ты сама понимаешь, что я тебя не упрекаю. Просто мне это кажется немного странным, вот и все. На самом деле я хотела спросить: неужели тебе нравится Майк?
Настала очередь Клер покраснеть.
— Нет, не совсем… то есть он не особенно мне нравился до того, как не пригласил меня на свидание, если ты понимаешь, о чем я. Нужно себя сдерживать, ведь так? Муж лучшей подруги — запретная зона, если, конечно, ты не законченная тварь. До недавних пор чисто технически он принадлежал тебе. Да, признаю, может, он мне и нравится — немножко. Когда он меня пригласил, я все взвесила и решила, что, пожалуй, действительно хотела бы пойти с ним на свидание.
Лиз улыбнулась.
— Что ж, в таком случае дерзай, только не давай ему запудрить тебе мозги, — она замолкла на секунду, прикидывая, какие могут быть последствия. — И прошу тебя, Клер, не позволяй ему себя обидеть, у него это всегда хорошо получалось.
Лиз вдруг охватило какое-то особое ощущение, сильный прилив эмоций застиг ее врасплох, и голос от этого стал каким-то странным.
Клер в изумлении взглянула на нее.
— Я же не собираюсь встречаться с Майком, понимаешь? Разве что выпьем по рюмочке. О господи, зачем я вообще тебе сказала.
Лиз с удивлением обнаружила, что в глазах у нее стоят слезы.
— Все в порядке, — произнесла она и отмахнулась от Клер, которая с беспокойством уставилась на нее. — Так что будем смотреть?
— «Чужие»?
— Сигурни Уивер и милашка Хикс?
Клер кивнула.
— Точно.
— Отлично, ты наливай чай, я поставлю кассету. И не думай, что раз ты теперь встречаешься с моим бывшим мужем, то можно съесть все мое печенье.
Клер, набив рот печеньем, захихикала, разбрасывая повсюду крошки.
— Кто, я? Господи, да я и не мечтаю. И все-таки скажи, ты будешь звонить Джеку Сандфи или нет?
Уинстон, лежавший у нее на коленях, поднял бровь. Он-то не понимал, зачем гоняться за добычей, если у нее нет меха и она никуда не убегает.
* * *
Тем временем в старом монастырском доме Джек, Артуро и несколько студентов, которые остались в мастерских на лето, зашли на кухню и расположились за длинным обеденным столом. Весть о том, что воскресный обед наконец готов, распространилась по птичьему радио от дома к мастерской и достигла деревни и паба «Старая серая собака». Все проголодались.
Было уже больше трех. Гул голосов, стоявший на кухне, пока все собирались, быстро утих, и воцарилась напряженная тишина.
Пока Лили Ховард сливала воду с овощей и раздавала тарелки, Морвенна колдовала у плиты, сгорбившись и повернувшись спиной к столу. Она резала мясо, и визг электрического ножа заставил смолкнуть последние нервные смешки.
В центре стола стояли два стеклянных кувшина с ледяной водой, а вокруг них — стаканы. Стол был накрыт безупречно: с кувшинчиками для уксуса и масла, столовыми приборами, салфетками и хлебными тарелками, хотя остальная часть кухни выглядела так, будто по ней прошел ураган. Но никто не произнес ни слова, все упорно делали вид, что не замечают покрытого слоем битой посуды, столовых приборов, осколками стекла и огромным количеством мелких монеток плиточного пола.
Наконец Морвенна повернулась и, подняв тяжелое овальное блюдо с мясом, понесла его к столу. В зубах у нее была зажата сигарета. Она опустила поднос, и тишина стала еще напряженнее.
Лопатка — как оказалось, свиная, — была порезана крупными неровными рваными кусками. Снаружи мясо обуглилось до угольно-черного цвета и мякоть отделилась от блестящего белого жира, но внутри большая часть куска так и не разморозилась. В любом случае мясо было несъедобно. В некоторых местах электрический нож напоролся на кость и обнажил кусочки прозрачной белой мембраны размером с ноготь и влажный, нежно-розовый костный мозг.
В супницах, которые Лили Ховард расставила вокруг подноса с мясом, лежала жареная картошка в мундире, вареная белокочанная капуста и мягкие бледные морковки. Кроме того, Лили принесла огромный кувшин с подливкой и большое блюдо со странными черными круглыми предметами, которые, как предположил Джек, когда-то были йоркширскими пудингами.
Артуро не терпелось нарушить жутковатую тишину, висевшую над столом, и он с отвратительно фальшивой веселостью произнес:
— Что ж, моя красавица Морвенна, выглядит очень аппетитно. Не знаю, как все остальные, но я умираю от голода.
С этими словами он перегнулся через стол и подцепил на вилку большой кусок сырой свинины.
