Я покраснела, поскольку Джейкобсон принялся взглядом раздевать меня (вообще «раздевать» не совсем правильное слово. Чтобы освободить Эми Бикерстафф от этой юбки, потребуется помощь пожарных со специальным металлорежущим оборудованием). Затем сделал шаг ко мне и бережно взял мою руку. Господи, надеюсь, ему не придет в голову целовать ее? Но Джейкобсон лишь несколько секунд подержал руку в своей, а затем произнес:
— Шоко Лад, не могу передать, насколько я взволнован встречей с вами!
Странно. Никто и никогда не называл меня Шоко Лад в лицо. Мне всегда казалось, это какое-то чужое имя, словно с обложки книги. Но ведь следующие полчаса или около того я буду Шоко, и нельзя забывать, что я просто играю роль. А нелепое платье, в которое мне чудом удалось втиснуться, стало моим костюмом. Последний раз я играла в театре в начальной школе — миссис Бобер во «Льве, колдунье и платяном шкафу». А теперь вот… Даже не знаю, как выразиться. Но Энт уж точно бы спошлил, что сегодня моя роль связана с кисками.
— Мне тоже необычайно приятно встретиться с вами, Адам, — ответила я и сама удивилась, насколько спокойно и уверенно говорила от лица Шоко Лад.
— Потрясающе, просто потрясающе! — восхитился Джейкобсон, сидевший на диванчике напротив меня. — Вы опровергаете бытующее мнение, что писатели никогда не выглядят… как бы это сказать поделикатнее? Никогда не выглядят на столько, на сколько они пишут. Я всегда удивлялся, почему Энди Макнаб отказывался показать себя публике. Люди болтают, что он самое настоящее разочарование во плоти… Скажите мне, Шоко, вы живете в Лондоне или приехали из провинции?
— Лондон, — ответила я автоматически, — Крауч…
Мэри довольно сильно пихнула меня в бок и произнесла:
— Ну же, ну же, Адам, ты и сам все отлично понимаешь. Шоко пришла сюда не рассказывать нам историю своей жизни.
— Конечно же, Мэри, — заволновался Джейкобсон. — Только прежде чем приступить к делам, позвольте позвонить в обслуживание номеров и заказать шампанское. Нужно же поднять тост за автора и ее достойнейший дебют… И конечно же, за редактора «Мейл», который привлек к Шоко внимание нации.
М-м, мне определенно нравятся его слова. Что ж, может быть, Джейкобсон не так уж и плох. Я откинулась в кресле и полностью расслабилась, наверное, в первый раз за сегодняшний день. Видимо, не стоило этого делать. Когда Джейкобсон снял трубку и начал заказывать шампанское, я попыталась закинуть ногу на ногу и услышала треск распарывающихся стежков. Лучше держать колени вместе, если только я не хочу избавиться от проклятого платья самым простым и очевидным способом.
Как кружится голова! Два бокала шампанского — и я полностью вжилась в образ. Я Шоко Лад. Девушка, «сумевшая изменить облик современной популярной прозы», куколка, «являющаяся национальным достоянием и самой талантливой английской писательницей», распутная девчонка, чья «страстная и откровенная проза озарила яркой вспышкой старомодные и затхлые коридоры издательств». Или как-то так. Я слишком много выпила шампанского, чтобы вспомнить рецензии слово в слово. Впрочем, не имеет значения, ведь Джейкобсон мне льстит безо всякой меры. И что самое приятное, мне необыкновенно нравятся его слова.
Издатель вытащил пробку из второй бутылки и снова наполнил мой бокал. Я чувствовала себя необычайно расслабленно. Настолько, что моя пятая точка почти уже соскальзывала с дивана. Надеюсь, к тому времени, как Джейкобсон прекратит говорить обо всех моих восхитительных качествах и достоинствах и наконец приступит к делу, я не усну. Судя по всему, Мэри мыслила в том же направлении и решила хоть немного продвинуться в деловых вопросах.
— Адам, мы очень рады, что вы восхищаетесь произведением Шоко Лад, и чувства ваши понятны и вполне объяснимы. Однако, полагаю, мы собрались с другой целью.
— Ты абсолютно права, Мэри, абсолютно права, — ответил Джейкобсон. Он испытывал заметное чувство облегчения, ведь подобострастное лизание задницы можно было отложить хотя бы на несколько минут. — Мы в восторге от того, что приобрели права на первый роман Шоко. Полагаю, вы и сами прекрасно понимаете, мы заинтересованы в дальнейшем развитии нашего сотрудничества. Можете поверить, для издателя нет ничего приятнее, чем видеть, как один из его авторов растет и развивается. Мы всегда помним об этом и поэтому решили предложить Шоко задаток… — он сделал паузу и посмотрел на меня, — за следующие три романа.
Три! Он сказал — три? Не уверена, что смогу осилить даже один. Так, нужно сосредоточиться. Я выпрямила спину, и это оказалось не слишком хорошей идеей, поскольку платье не захотело двигаться вместе со мной. Я почувствовала, как хрустнуло еще одно ребро, и невольно ойкнула. Мэри попыталась заглушить этот звук, наступив мне на и так болевшую ногу и одновременно поинтересовавшись у Джейкобсона:
— Вы уже можете назвать определенную сумму?
— Конечно. В «Смит Джейкобсон» действительно верят в вас, Шоко. Полагаю, подготовленное нами предложение послужит превосходным доказательством серьезности наших намерений.
Джейкобсон взял блокнот отеля с кофейного стола, снял с ручки колпачок и записал что-то. Затем оторвал листок, сложил пополам и пододвинул по столу к Мэри. Я попыталась заглянуть через плечо своего агента, внимательно изучавшего написанное, но на платье лопнуло еще несколько стежков. Придется распрощаться с глупой затеей, пока грудь окончательно не вывалилась из корсета и ситуация не стала критической. Мэри снова сложила листок и передала мне. Развернув его и взглянув на сумму, написанную костлявой рукой Джейкобсона, похожей на паучью лапку, я захихикала. Мэри снова наступила мне на ногу, и я вспомнила ее наставление: «Выгляди разочарованной». Находясь одновременно в шоке и состоянии алкогольного опьянения, я не могла поручиться, такое ли выражение лица желала увидеть Мэри. Однако, полагаю, я изобразила не столько разочарование, сколько: «Черт возьми, этот придурок только что предложил мне четыреста двадцать пять тысяч фунтов!»
Верно, четыреста двадцать пять тысяч фунтов.
За следующие три написанные книги.
О сексе.
Пока я пыталась все осмыслить, заговорила Мэри.
— Огромное спасибо, Адам, — произнесла она спокойно. — Полагаю, вы хорошо подумали над своим предложением, но мы вынуждены его отклонить.
Теперь уже я со всей силы наступила ей на ногу. Что, черт возьми, Мэри творит? Мне предложили целое состояние, а она легко отказалась от денег, даже не посоветовавшись со мной.
Джейкобсон откинулся в кресле и пристально посмотрел на нее поверх очков. По выражению его лица невозможно было прочесть что-либо. Хотя не могу утверждать с уверенностью, ведь в моих глазах он уже начал раздваиваться.
— Вероятно, стоит еще раз обсудить с коллегами это щедрое предложение и хорошенько все обдумать. — На этой ноте Мэри мягко завершила разговор.
— Что ты наделала? Просто не могу поверить, — разразилась я гневной тирадой после ухода Джейкобсона.
Под влиянием алкоголя я перестала подавлять эмоции, и выпитое шампанское уничтожило, стерло с лица земли все мои комплексы. Та часть рассудка, которая обычно в ужасе трепещет при мысли о громадных гонорарах, впала в кому, а корыстная и алчная сторона, наоборот, проснулась и не на шутку разозлилась.
