— С кухней еще работы много, — скромно вздохнула Ляля, — зато туалет вы просто не узнаете!
Благодарные экскурсанты похвалили Лялю и за туалет. Ляля и сама не заметила, как стала советоваться с Мишей, нужна ли новая плитка в ванной, в какой цвет покрасить кухню и в каких тонах делать столовую. В понедельник уже придет мастерица красить и клеить.
— А тебе не кажется, что зеленый диван пора того? — спросил Миша, потирая бока при воспоминании о резвых пружинах, которые так неожиданно выскакивали, когда они начинали свою семейную жизнь на этом диване.
Ляля тоже потерла бок и расхохоталась.
— А ты помнишь, как мы… — заливаясь хохотом, начала она.
И Миша тоже, расхохотавшись, подхватил:
— Конечно, помню! Я… А ты… И потом мы оба…
Оба они веселились, и Иринка вместе с ними. А когда немного успокоились, Иринка попросила:
— Не надо диван выбрасывать, я на нем прыгаю. И такие хорошие дырочки продырила!
Миша с Лялей переглянулись и снова рассмеялись.
— Ладно. Судьбу дивана мы еще успеем решить. А пока давайте-ка поторопимся, потому что времени уже много, — сказал Миша.
На рынке, бродя от киоска к киоску, заглядывая в список, прикидывая, сколько всего понадобится, Ляля приуныла. Видно, придется еще раз приезжать. За один раз не управиться. А главное — денег не хватит. Это она поняла точно и приуныла. Вот таких препятствий она терпеть не могла.
— Что нос повесила? — спросил Миша. — Товар не нравится? Или не по купцам товар?
— Да я пока только о количестве товара думаю, даже не присматривалась еще, — вздохнула Ляля.
— Боишься, что не уложишься в намеченные рамки? Не бойся. Я кое-что с собой прихватил. Главное — дело сделать!
Лялю всегда удивлял особый дар Миши, он все делал вовремя и к месту. Ей это очень помогало, когда мама болела. Да и потом тоже, с Иринкой маленькой. Но с мамой особенно. Вот и сейчас его предложение было более чем к месту. На этот раз она не стала капризничать. Она была согласна, что главное — сделать дело.
— Спасибо! — сказала она, повеселев. — Понадобится, воспользуюсь. Ну, пошли выбирать!
— С чего начнем? — спросил Миша. — С необходимого или красивого?
— Красивого! — хором ответили женщины, большая и маленькая, и они отправились выбирать обои.
Дело оказалось не простым. Обоев было множество — и с крупным рисунком, и с мелким, толстых, тонких, шершавых, гладких, а таких, какие бы понравились, не попадалось. Все они были какие-то претенциозные… Как бумажные цветы… И тут Ляля вдруг вспомнила — адрес! Сева же оставил ей адрес! Он, правда, говорил, что сначала нужно позвонить, а она запамятовала. Ну да попытка не пытка! Надо попробовать! Основное они закупят там, а потом видно будет! Но тут Иришка остановилась как завороженная перед ярко-синими обоями с розовыми прудиками и белыми лебедями.
— Я вот эти хочу! — сообщила она. — На Мартина смотреть буду!
Ляля с Мишей переглянулись. Глаза у обоих сделались круглыми. Как Ирке объяснить? Чем отвлечь? Уберечь? Рядом с ними молодая пара закупала такие обои в спальню.
— Знаешь, я думаю, Мартину не нравятся розовые прудики, — осторожно сказала Ляля. — Ты же помнишь, он летал над горами, лесами. Он любит все настоящее, наш Мартин. Давай мы поищем одноцветные обои, светленькие какие-нибудь, а ты сама на стене Мартина нарисуешь после поездки с папой. И озера нарисуешь, и сосны. И если у тебя еще друзья появятся, ты и их сможешь нарисовать… Представляешь, в своей комнате ты сама все стены разрисуешь!
Возможность самой разрисовывать стены в собственной комнате подействовала магически.
— А краски ты мне купишь? Я, знаешь, как здорово все разрисую, — обрадовалась Иринка.
— Конечно, знаю, — ответила Ляля, — потому и предложила.
— Отважная ты женщина, Ляля, — покачал головой Миша. — Но, как известно, песни мы поем безумству храбрых.
— У меня предложение, — объявила Ляля, — отправляемся в путешествие, цель — светлые обои!
— И долго будем путешествовать? — осторожно спросил Миша.
— Сейчас посмотрим, — пообещала Ляля и полезла в сумку за бумажкой. — Нет, не долго. — И протянула бумажку с адресом Мише.
Дорога до склада много времени не заняла. Зато возле железной двери они торчали довольно долго.
— Сезам, откройся! — попросила Ляля и стукнула изо всех сил по двери, так что она даже загудела. Древнее заклинание подействовало. Железная дверь приоткрылась, и из нее выглянула толстая тетка в синем сатиновом халате.
Ляля даже умилилась ее старорежимности.
— Мы от Фисенко, — быстро проговорила она следующее заклинание, — Александр Филиппович распорядился, чтобы вы нам помогли.
— Проходите, — хмуро бросила тетка и скрылась за второй и тоже железной дверью.
Перед этой дверью они простояли еще минут десять. Тут Миша озорно взглянул на Лялю, взъерошил себе волосы и распахнул дверь настежь. За дверью сидели две тетки в синих халатах и невозмутимо пили чай. На распахнутую дверь они едва повернули головы. Были в своем праве. «"Заинтересовывай, хозяйка, заинтересовывай!" — пронеслось в голове у Ляли. — А чем их заинтересуешь, этих теток?»
Взъерошенный Миша быстро и деловито подошел к чайному столу.
— Привет, девчонки! Чай с конфетами пьем? Угостите и нас, мы с мороза!
Толстая тетка покосилась на него, но Миша улыбался простодушно, а Иринка, поздоровавшись, уже привстала на цыпочки и рассматривала, какие там на столе конфеты. Ей первой и налили чаю и конфеты с печеньем пододвинули.
— Садись, Аленушка, — пригласил Миша Лялю, — попьем чайку с девчонками.
Ляля села.
— Миша, Ира, Лена, — продолжал знакомиться Миша. — А вы Света и Наташа, да?
— Света и Надежда, — поправила вторая тетка.
— Вот я и говорю, что вы наш свет и наша надежда, — продолжал болтовню Миша. — Мы думали, что у вас до трех перерыв, а у вас до четырех. Или у вас всегда перерыв?
— Не, не всегда, — отозвалась Света.
— Тогда пошли, — подхватился Миша. — Ирина пусть чай пьет, а мы тут быстренько все сообразим. Пошли, пошли, девоньки! Вперед! Показывайте дорогу.
«Девоньки» переглянулись, Света встала и, звеня ключами, пошла по коридору.
— Шебутной вы народ, художники, — сказала им вслед Надежда. — Никакого от вас покоя.
— А я сама на стене рисовать буду — поделилась Иринка радостью, — вот мама обои купит, а я их все разрисую.
— Ну, ясное дело, разрисуешь. Небось краски кругом, как не разрисовать, — вздохнула Надежда. — В каждой семье свои трудности. Но если бы мой разрисовал, я бы ему ремня…
Иринка не знала, что такое «ремня», но спрашивать не стала, инстинктивно почувствовав, что ничего хорошего.
