— Что, малышка, испугалась? Не бойся, я тебя никому не отдам! — Ему самому в игре света и тени на древних развалинах чудились картины кровавой расправы с подвижниками бессмертного учения.
…На следующий день был Ватикан и Собор Святого Петра. Переполненные античными впечатлениями и живописными красотами Флоренции, они, по правде сказать, не очень внимательно прошлись по Ватиканскому музею. Конечно, задержались у Стансов Рафаэля, конечно, полюбовались Аполлоном Бельведерским; но главное впечатление было "Страшный суд" Микеланджело в Сикстинской капелле. Сотни туристов, заполнивших Капеллу, стояли, сидели и даже лежали на полу, рассматривая великолепную настенную и потолочную живопись, а у "Страшного суда" десятки людей сидели на полу, согнув колени и вперив взор в необычные, колоритно выписанные фигуры. Здесь было на что посмотреть! Сколько типажей, сколько характеров: вот где простор для психолога! А посреди могучая обнаженная фигура Сына Божия, большее похожая на флорентийского Давида, нежели на хрестоматийный византийский облик Христа!
Молчаливые, подавленные творческим величием человеческого гения, они прошли мимо декоративно разряженных папских гвардейцев, обогнули колоннаду Собора Святого Петра и вступили под его своды. Их встретил удивительный церковный хор: шла торжественная служба. Хор был удивительным потому, что мужские и женские голоса не сливались вместе. Женские как бы спрашивали, мужские — отвечали, а может быть, наоборот, спрашивали мужчины, а женщины отвечали, но они не сплетались. Было такое впечатление, что, как и в жизни, мужское и женское не могут друг без друга, но существуют сами по себе, то в противоборстве, а то в любовном союзе, но каждый в то же время сам по себе.
Они подержались за стертый палец бронзовой статуи Святого Петра, потом переместились к Микеланджеловской Пьете, укрытой прозрачным стеклянным колпаком. Опять Мел подивился, как титаны Возрождения элегантно и ненавязчиво проводили свои идеи. На руках у матери умирал сын, а мать была едва ли не моложе сына, потому что она — Неувядающая Женственность!
Купив несколько свечек, не верующие в Бога, но искренне верящие в судьбу, Мел и Даша поставили ровно горящие огоньки друг за друга, за своих сыновей, за родителей Даши и дядю Мела. Умиротворенные, с удивлением обнаружившие, что исполнены какой-то неземной благости, они вышли из храма и ступили на раскаленные камни площади Святого Петра.
— Послушай, Мел, а Он нас не накажет?
— За что?
— Мы, православные, поставили свечки в католическом храме!
— Бог един, детка, и, думаю, ему все равно, где такие безбожники, как мы с тобой, Его вспоминают!
Даша, успокоившись, взяла мужа под руку. Он повел ее по набережной Тибра, мимо Замка Святого Ангела. Затем они перешли на другую сторону и вскоре очутились на площади Испании. Высокая лестница сверху донизу была обрамлена яркими цветущими кустами, под разноцветными зонтиками продавали пестрые букеты живых цветов. Немного уставшая, Даша присела на бортик маленького фонтана и, опустив в воду руку, задумалась ни о чем. Римская уличная жизнь была особенной, римская толпа улыбчивой, приветливой, доброжелательной! Римские мужчины оглядывали женщин внимательным и восхищенным взглядом и призывно улыбались! Хорошо! Даже ревнивый Мел на них не сердился!
Малышка, ты хотела бы опять сюда вернуться?
— Да, мне очень нравится! А если ты приобретешь дом на Лаго Маджоре, мы будем здесь бывать?
— Конечно, как только Жорж-Алекс смогут путешествовать с нами. Пойдем бросим монетки в фонтан Треви, чтобы наши задумки сбылись.
Они побрели дальше по раскаленному Риму. Стоя перед дворцом, принадлежавшим когда-то Зинаиде Волконской, из стен которого выбивались струи фонтана, Даша вспомнила вычитанную у кого-то фразу: русские, вечно мучающиеся ностальгией, могут, не тоскуя, подолгу жить только в Италии! Гоголь, Александр Иванов, Зинаида Волконская…
На следующий день утром они улетели в Москву.
Семья
15
Как и в большинстве благополучных семей, где взрослые счастливы друг с другом, а обожаемые дети составляют предмет особой гордости родителей, Мел и Даша отмечали события своей совместной жизни возрастом близнецов, тем более что семья началась как раз с момента их рождения. Даша говорила:
— Помнишь, Мел, когда Жорж-Алексу исполнился год, мы ездили в Италию. Волшебная была поездка!
Мел соблюдал такой же хронологический порядок. Оценивая придирчивым взглядом туалет жены перед очередным выходом в свет, он говорил:
— У тебя отличный вкус, детка! К твоему платью очень идет эта брошь. Когда я тебе ее подарил? На двухлетие Жорж-Алекса?
А сыновьям между тем было уже три с половиной года.
В начале января, сразу после рождественских праздников, Мел собрался в подмосковный санаторий "Загорские дали". Как президент банка, он проводил ежегодный итоговый "саммит" своей компании. На совещание были приглашены также президенты других банков, с которыми предстояло укреплять отношения. Планировали заслушать отчеты управляющих банками на территории Европейской России, проанализировать опыт лучших, наметить к замене худших; принять программу создания региональных отделений на Урале и в Сибири.
Мел хорошо знал главного врача санатория — опытного кардиолога и способного администратора. Благодаря его стараниям в "Загорских далях", принадлежащих ранее Четвертому Главному Управлению Минздрава СССР, а теперь находящихся в ведении Администрации Президента, появилось коммерческое отделение. Заплатив относительно небольшие деньги, можно было отлично отдохнуть на свежем воздухе, попариться в сауне, поплавать в бассейне, взять несколько сеансов лечебного массажа. Именно этим воспользовалась компания Мела, стремясь совместить бизнес с приятным времяпрепровождением.
Собирая вещи накануне отъезда, Мел опять предложил Даше:
— А может, поедешь со мной, малышка? У меня будет двухместный номер "люкс"; там хороший бассейн, сауна, лыжи, наконец.
— Мне очень хочется поехать с тобой, Мел, хотя ни лыжи, ни коньки меня не прельщают, ты же знаешь. Но няня не справится одна с нашими мальчиками, ведь они болеют…
Близнецам недавно была сделана противокоревая прививка. Георгий и вправду перенес ее тяжело: температурил, кашлял, жаловался на головную боль. Александр, напротив, скорее "болел" за компанию, старательно воспроизводя все симптомы, на которые жаловался брат. Только температура его подвела, она была нормальной; но он об этом не догадывался. "Слегка болеть" было приятно: им все разрешалось, няня готовила лакомства, мать читала книжки, отец привозил игрушки… Серьезного повода для беспокойства и быть не могло, но Даша все равно испытывала тревогу.
— Да уж! Эти ребята знают, как заморочить голову родителям, усмехнулся Мел. — Потрясающая солидарность для такого возраста. Ну просто замечательные парни!
— Ты бы посмотрел, как эти "замечательные парни" пытаются отделаться от французского!
