Настя рыдала в полный голос: образ голодного Боя ее доконал.
— Вот сейчас, — не слушая ее воплей, продолжил Мел, — я выведу тебя за ворота виллы — и все! Ты — ничья! Тебя спросят: "Девочка, ты чья?" А ты ничья, у тебя нет ни мамы, ни папы, ни братьев!
— Нет, нет, — зашлась в крике Настя, — я ваша! Я — дочка. Я никогда больше не буду прятаться! Я буду слушаться! Папочка, прости меня, я не хочу быть ничьей! Я буду хорошей девочкой, как Жорж-Алекс!
— Прощения проси у мамочки: видишь, до чего ты ее довела своим поступком!
Настя вскарабкалась на кровать и устроилась где-то в подбрюшье неподвижно лежавшей Даши.
— Мамочка, миленькая, прости меня! Я никогда больше не буду мстить тебе! Я люблю тебя, я всегда буду слушаться тебя, папу и братьев. Я не хочу уходить из семьи! Я же дочка! Ты простишь меня, мамочка?!
Даша уже "отошла"; она целовала Настю, обнимавшую ее за шею, гладила ее шелковистые вьющиеся волосы, нашептывала на ушко ласковые слова.
— Ну вот и хорошо, мои дорогие женщины!
Настя наша дочка, она все поняла. Правда, дочка?
— Поняла, поняла, — успокаивалась Настя, — я всех буду слушаться.
— Тогда идем вниз к мальчикам; они там заждались!
Внизу близнецы с аппетитом уминали окрошку. Увидев родителей и Настю, они в смущении отложили ложки.
— Мама, мы решили, если Настя уже нашлась, то можно поесть… краснея, сказал Георгий.
— Да, ведь с "недоразумением" все в порядке, — как всегда поддержал брата Александр.
— Настя больше не "недоразумение", она — наша дочка, она остается в семье и будет подчиняться нашим законам, — поправила сына Даша.
Александр
12
Площадь перед миланским собором нежилась в неярких лучах предосеннего солнца, которое в позднем сентябре на севере Италии бывает особенно приятным.
Даша сидела под ярким зонтиком уличного кафе по правую сторону от собора и потягивала через соломинку зеленую шипучую воду с лакрицей. Мел специально привез ее сюда "почистить перышки": посетить косметический салон, нанести визит к хорошему парикмахеру и заняться прочей "ерундой", чтобы быть, как говорят мужчины, "женщиной в порядке".
Четыре месяца назад она отдыхали на Сейшельских островах. Ух, как он там старался! — улыбнулась Даша, вспомнив в деталях жаркие дни и ночи. Что ж, Мел, как всегда, оказался прав: после этой поездки никого, кроме собственного (собственного!) мужа, она не замечала. А что же синьор Тосканини, этот итальянский бонвиван? Она догадывалась, что Мел по-своему, по-мужски, поговорил с ним, и тот навсегда оставил попытки завоевать сердце светловолосой русской красавицы. Разочаровалась ли она? Ну разве что самую малость. Ведь каждой женщине, даже самой счастливой, хочется иметь в кармане лишнего поклонника; приятно все-таки надеяться, что из-за тебя могут совершаться безумства. Да нет, куда там! Век рыцарей давно уже прошел, теперь никто не будет биться на турнире за любовь прекрасной дамы! Особенно при таком ревнивце-муже, который на каждого, кто приблизится к его "собственности", готов спустить собак. Но печалиться всерьез ей не приходится, по-настоящему ей нужен был только Мел…
А какой он замечательный отец! Дети его просто боготворят…
Она опять улыбнулась, вспомнив, как вчера их насмешила Настя. Они вдвоем с Мелом наслаждались пятичасовым чаем, когда с улицы донесся громкий Настин плач.
— Пойду посмотрю, что там случилось, — сказал Мел, поднимаясь из-за стола.
Встав у открытого окна, Даша услышала такой разговор:
— Что случилось, Настюша, кто тебя обидел?
— А-а-а, — на одной ноте истошно кричала она, — а-а, Жорж-Алекс говорят, что у меня не вырастут зу-убки…
— Что за глупость, у тебя уже полон рот зубов!
— Да-а-а, они выпадут, как у Жорж-Алекса, и не вырастут; у мальчиков вырастут, а у меня нет! Я буду буз-зу-у-бая!
— Это почему же ты так решила? — улыбнулся Мел. — У нашей мамочки разве нет зубов, она разве беззубая?
— Я спросила у братьев, а как же мама? А они сказали, что мама девочкой не была, она сразу стала нашей мамой. А я — девочка… У меня не вырастут, сказали они…
И Даша, и Мел наконец сообразили, в чем дело. У близнецов менялись зубы, они ходили с большими щербатинами. Любопытную Настю, постоянно досаждавшую старшим братьям вопросами, по-видимому заинтересовал этот процесс. Чтобы отвязаться от сестры, изобретательные близнецы решили ее попугать…
Успокоив дочку, Мел велел ей идти к матери, а сам направился к сыновьям. Те старательно делали вид, что не замечают приближающегося отца. Держа руки в карманах брюк и раскачиваясь с носка на пятку, Мел начал разнос:
— Ну что, остряки-самоучки, потешили себя? Довели малышку до слез? Довольны?
Близнецы, виновато потупившись, молчали.
— Мы же пошутили, папа… Что она, шуток не понимает… — первым подал голос Георгий.
— А почему Настя должна понимать ваши топорные шутки? Вы ведь наверняка слышали выражение "доверчив, как ребенок". Она всему верит! Сами-то вы давно научились понимать шутки?!
— Твои мы всегда понимаем… — тихонько вклинился Александр.
— И потом, чтобы упражняться в остроумии, — продолжал отчитывать сыновей Мел, — нужно или родиться с таким талантом, или этому научиться. А вы пока, как этот боцман… у которого шутки дурацкие… Не ожидал от вас, парни!
Круто развернувшись, Мел пошел к дому.
— Папа, мы ее на велике покатаем! — прокричал вслед ему Александр. Она нас простит?
Сохраняя серьезное выражение лица, Мел развел руками. "Уж и не знаю, что сказать, выкручивайтесь сами", — означал его жест.
Когда отец вошел в гостиную, Настя с восторгом доложила ему:
— У мамочки все зубы на месте, я сама проверила, и маленькой девочкой она тоже была! Братья меня обманули, вот!
— Они не обманули тебя, дочка, они просто пошутили, — объяснил Мел. Ты не сердишься, малышка?
— Нет, не сержусь. Пойду скажу им об этом. — Настя была незлобива и быстро забывала обиды; кроме того, она обожала братьев. Родителям не оставалось ничего другого, кроме как посмеяться над шутками и горестями славного потомства.
Все-таки повезло ей с мужем!..
…Площадь перед собором постепенно наполнялась народом. Многочисленные группки туристов с удовольствием фотографировались на фоне красивого здания.
— Здравствуй, Даша, — услышала она знакомый голос.
Подняв глаза, она вздрогнула. Перед ней стоял Колосов, ее бывший муж.
— Ты?! — выдохнула Даша полушепотом. — Откуда ты взялся… и… как ты нас нашел?
— Это не так уж и важно, дорогая. Я, в общем-то, знаю о вас практически все, но меня интересуют только сыновья.
