Женя поймала себя на мысли, что второй раз чувствует что-то неприятное, когда Федор так обреченно пытался уверить ее в безнадежности ее затей. Женя не могла понять, что с ним происходит. Но в эти минуты она ощущала, что она одна верит в успех. Женя внимательно посмотрела на него, но промолчала. Ей показалось, что он чувствует то же, что было с ней сегодня ночью: какой-то животный страх. Женя еще раз прислушалась к себе, в глубине души опасаясь, что и у нее где-то есть сомнения или неуверенность. Нет, она была уверена, что единственное, что ее могло сейчас ввергнуть в пучину ада, — это бездействие!
— Федя, — она начала как можно ласковее и взяла его за руку с улыбкой, — скажи, ты понимаешь, что я не просто Женя, что я сейчас, как и ты, собираюсь на работу?
Федор от неожиданности резко поднял голову и посмотрел на нее растерянно, еще не сообразив, о чем она говорит.
— Да, я работаю! — Женя засмеялась. — Только моя работа имеет такую особенность: если не срастешься с ней кожей, ничего не добьешься! Федя, я профессионал по части обращения со своей собственной интуицией. Больше ничем и никем я управлять не могу. И для меня смерти подобно не доверять своим ощущениям! Я как очень чувствительный прибор, работающий только на определенных частотах. Эти частоты на обыденном уровне равны хорошему настроению. Если я в хорошем настроении, я слышу голос своей интуиции, а она в отличие от меня умеет просчитывать ситуацию на много ходов вперед, и мне не надо с ней тягаться: анализ ситуации будет потом, когда я почувствую, что это надо. А сейчас все, что от меня требуется, — это сделать тот шаг, который я считаю нужным. Так как из теперешней ситуации не видно на ход вперед. И не надо! Может быть, если мы будем знать результат, мы не захотим делать первый шаг! — Женя засмеялась, видя недоумение Федора. — Ты не понимаешь меня, потому что не привык так работать, но ведь и задача у тебя сейчас другая!
— Какая другая? — не понял Федор.
— Не требуется от тебя никаких профессиональных навыков. Ты пойдешь со мной как частное лицо, как группа поддержки! А ты, я это чувствую, просчитал ситуацию, понял, что она с твоих позиций безнадежная, и молчишь в тряпочку, смотришь на меня собачьими глазами и прощаешься со мной, словно мы на смерть идем!
Федор покраснел и опустил глаза. Женя, видя, что попала в десятку, засмеялась:
— Вот видишь? Кое-что я все-таки умею! От момента, когда я получаю ощущение, и до анализа его и перевода в реальные дела проходит время. И мне очень важно, чтобы я была спокойна, чтобы никто мне мой эфир не засорял! — Женя снова засмеялась, видя, как неловко Федору слушать все ее секреты: он их не понимал, и это отчуждало его от нее.
— Не волнуйся, — ласково обратилась к нему Женя, — мне очень важно, чтобы ты принял меня такую, какая я есть, со всеми моими заморочками, чтобы поверил в меня. Когда ты рядом, я ничего не боюсь, слышишь?
— Ты правду говоришь? — Федор смотрел на Женю, и было видно, что он очень взволнован. — Тебе действительно со мной хорошо?
— Только с тобой. Это правда.
— Женя, но я все-таки не понимаю, почему нельзя все сделать по-нормальному?
— А, это что-то вроде облавы? — Женя иронически посмотрела на Федора. — Федя, он что-то замыслил, потому и захлопнул ловушку. Возможно, если мы придем к нему силой, то разрушим всю игру, ничего не докажем и никого там вообще не найдем. Он не зря держит в особняке Владимира Петровича и Лилю как заложников. Он ждет, возможно, меня. Я ведь влезла в это дело. И у меня нет сейчас выбора — на половине пути не останавливаются! Но это тонкая игра, и играть придется по их сценарию. Пока по их.
Федор встал со стула и посмотрел на часы.
— Ты сидишь и ждешь меня, поняла? Халаты ты найдешь?
— Найду, — кивнула Женя. — Правда, такого размера… — Она испуганно окинула Федора глазами.
Он улыбнулся:
— Ладно, я в лаборатории попрошу для себя. А слушалка у тебя есть?
Женя спрятала улыбку, поняв, что Федор до сих пор называет фонендоскоп, как дети, слушалкой.
— Все у меня есть, — успокоила она его. — Переигрывать тоже не надо.
Федор еще раз посмотрел на нее, о чем-то подумал, но не сказал, а лишь вздохнул.
— Все. Дискуссии действительно уже закончили. — Он снова посмотрел на часы. — Мне нужно договориться о машине и о связи.
— Какой связи? — не поняла Женя.
— Чтоб ты могла со мной говорить из этого дома, а я мог говорить с ребятами в машине, а они… — Он пристально посмотрел на нее, видимо, прикидывая, что дальнейшие разъяснения вряд ли нужны. — Ну, в общих чертах поняла?
Женя молча кивнула. С техникой у нее отношения были совсем никакие. Если ее, например, просили выключить магнитофон, а у него была только одна кнопка «вкл», то она недоуменно начинала переспрашивать, где кнопка «выкл», а потом долго не могла понять, как же это она сама не догадалась, что выключить — это просто отжать обратно ту же кнопку «вкл».
Относительно связи у нее сразу возникли большие сомнения, так как она подозревала, что там будет не одна кнопка. Но она тактично промолчала, чтобы не расстраивать Федора.
Он улыбнулся и подмигнул ей на прощание. Женя тоже улыбнулась ему. Несмотря на то что впереди маячила афера, мягко говоря, не совсем предсказуемая, рядом с Федором она не ощущала ни страха, ни беспокойства. С ним она ничего не боялась и верила в удачу.
Проводив его, Женя на всякий случай еще раз позвонила Наталье Михайловне. Владимир Петрович по-прежнему не давал о себе знать. Голос у женщины был строгим и сдержанным, чувствовалось, что она тоже собралась с духом.
— Наталья Михайловна! Я буду держать вас в курсе! — на прощание пообещала Женя. — Я еще вам позвоню, как только смогу!
Женя так и не выполнила свое обещание: позвонить она так и не смогла.
Никто из них пока не знал, что же произошло в особняке, почему не вернулся с работы и не позвонил домой Владимир Петрович, почему не отвечает на телефонные звонки Лиля.
Федор вообще не знал Лилю, и все, что его волновало, — это безопасность Жени. Он был далек от мыслей о самом Красовском и его женах. Если женщина выходит замуж за миллионера, должна отдавать себе отчет, что плату с нее потребуют. А если не понимает — значит, не хочет. И это ее право.
Лиля, по мнению Федора, платила, как и те три женщины, что были женами Красовского до нее. Но Лилю и Женю связывала дружба, а это Федор ценил, хотя и предполагал, что мужская дружба и женская — вещи разные. Тем не менее он не раздумывая подставил Жене свое плечо, понимая, что бросать девчонок одних против матерого Красовского нельзя.
Федор осознавал полностью, что эту хитрую лису не проведешь: у Красовского наверняка все продумано и куплено. И в случае неудачи их всех ждут, мягко говоря, большие неприятности. Но Федор также знал по своему опыту, что в жизни нередко самой правильной позицией оказывается та, что опирается на авось, ибо ум человеческий часто лжет, заставляя отступать перед логикой там, где единственно правильный ответ может дать только сердце.
