Татьяна помолчала и задала следующий вопрос:
— А ты как же?
— Что — я? Переживала, конечно, сильно. Долго потом как полумертвая ходила. Потом отошла, конечно, но было погано.
— А Мишка обо всей этой истории знал? Вы же с ним вместе учились, да?
Маша утвердительно кивнула:
— Ага. На одном курсе, только на разных отделениях. А знать он, конечно, знал. Об этом вообще весь институт знал. Правда, о финале можно было только догадываться, потому что Вадим-то институт закончил, и о нем мало кто что потом вообще знал.
Татьяна внимательно смотрела на Машу, как будто стараясь что-то понять. Наконец она задумчиво проговорила:
— Слушай, я вот что-то не понимаю… Как же ты с ним сейчас могла… после всего этого, после того, как он с тобой поступил?
— А я и сама не понимаю! — засмеялась Маша. — Честное слово, не понимаю. Как затмение какое-то нашло. Знаешь, Танька, так здорово, что ты ко мне привязалась, как банный лист, хотя я на тебя и злилась сначала. А вот сейчас с тобой поговорила, и у меня все встало на свои места. Я теперь точно знаю, что мне с Вадимом делать.
— И что же, если не секрет?
— Послать его подальше и забыть о нем, вот что. И вообще я намерена забыть о том, что сегодня было, раз и навсегда. Не было ничего, мне дурной сон приснился.
— А сможешь? — сочувственно спросила Таня. Маша задумалась, как бы прислушиваясь к себе, а потом твердо ответила:
— Смогу!
Вернувшись в лагерь, Маша занялась своими обычными делами — постирала, навела порядок в палатке и вокруг нее, немного повалялась с книжкой. К обеду она вышла уже совершенно в другом настроении и, когда увидела наконец-то соизволившего выползти в столовую Вадима, встретила его пристальный взгляд без малейшего смущения или неуверенности.
— Долго спишь! — мимоходом сказала она ему, проходя мимо. Вадим ничего не ответил. Весь день он старался подловить момент, чтобы поговорить с Машей наедине, но она не давала ему такой возможности. А вечером она вновь услышала тихие шаги возле своей палатки и вышла навстречу незваному гостю.
— Машка, как я соскучился за целый день! А ты на меня даже не взглянула… — шепнул Вадим, протянув руки, чтобы обнять Машу. Но она отпрянула в сторону, сделав предупреждающий жест.
— Вадим, у меня к тебе есть очень большая просьба, — тоже шепотом произнесла она.
— Говори! Заранее обещаю тебе все, что угодно! — весело откликнулся он.
Маша серьезно сказала:
— Вадим, ты, по-моему, свои дела здесь закончил. Если нет, то заканчивай их и поскорее уезжай. И забудь, пожалуйста, навсегда о моем существовании.
Вадим ожидал чего угодно, только не этого. Он предполагал, что Маша, зная о его близком отъезде, попросит о встрече в городе, о том, чтобы их возобновившиеся отношения не прервались бы слишком быстро. Но услышать от нее такую просьбу, да еще высказанную непреклонным тоном — это было для него просто оскорбительно. Его, Вадима Шувалова, любимца женщин, просят исчезнуть и больше не появляться! Да что она о себе возомнила?! Нет, нельзя это так оставить, нужно разобраться в этих странностях. Что она задумала?
— Машенька, — ласково сказал Вадим, вновь пытаясь к ней приблизиться, — Машенька, что с тобой, моя девочка? Я тебя чем-то обидел или напугал? Ну давай мы с тобой поговорим, ты мне расскажешь, в чем дело, и все будет хорошо. Ну иди сюда, моя маленькая…
Однако Маша не сделала ни малейшей попытки приблизиться к нему. Она все тем же холодным, вежливым тоном ответила:
— Вадим, нам с тобой совершенно не о чем разговаривать. Считай все, что было вчера ночью, моей ошибкой. И обсуждать эту ошибку я с тобой не намерена. У меня к тебе лишь одна просьба: уезжай, оставь меня в покое.
Вадим скрипнул зубами. Больше всего ему сейчас хотелось ударить Машу или сказать ей что-то такое, чтобы она заплакала, чтобы ей стало больно и она потеряла бы это свое омерзительное ледяное спокойствие… Однако он сумел сдержаться и все так же ласково, а теперь еще и грустно сказать, укоризненно покачивая головой:
— Ах, Машка, Машка… Какой же ты все-таки еще ребенок! Хорошо, завтра или послезавтра я уеду. Ты за что-то сердишься на меня, но я все равно буду считать себя твоим другом. Когда ты передумаешь — позвони. Я буду ждать.
Глава 9
Вадим действительно уехал на следующий день, и Маша вздохнула с облегчением. Она была уверена, что больше этот человек не появится в ее жизни. После того как «уазик» отъехал от лагеря по лесной дороге и Вадим, высунувшись из окна, помахал рукой всем обитателям лагеря, вышедшим проводить его (так уж было заведено), с души у Маши свалился огромный камень. Правда, совсем спокойной она не была, ее продолжали мучить мысли о Мишке, доверчивом Мишке, который так всегда верил ей.
Вечером она явилась в палатку к Татьяне и молча уселась в импровизированное кресло из спального мешка. Татьяна тоже не торопилась начинать разговор, предоставив Маше всю инициативу, но в конце концов не выдержала.
— Ну и что киснем? — воинственно спросила она. — Что, жалеешь, что Вадим уехал? Может, ты, Машка, зря так с ним, если он тебе нравится?
— Дура ты, Татьяна, во всю спину. Я часы считала до его отъезда, чтобы только не видеть его больше никогда, а ты говоришь — жалею. Вот, последовала твоему совету, «освежила отношения». Спасибочки, только что-то больше не хочется. Одного эксперимента было вполне достаточно. Да и этот один, на мой взгляд, был совершенно лишним.
— Вовсе нет! Тебя что, не учили в институте, что отрицательный результат — тоже результат, — авторитетно заявила Таня. — Вот ты попробовала, тебе не понравилось, стало быть, больше пробовать не будешь. Нет необходимости. А то так всю жизнь и мучилась бы, думала, что, может, и стоило бы. Разве не так?
Маша взглянула на лукавое лицо подруги и рассмеялась.
— Ты знаешь, Танька, честно говоря, ты права. Теперь я точно знаю, что мне этого не нужно, и дело вовсе не в том, что объект эксперимента был неподходящим.
— Ну, насчет неподходящего — это ты брось, — хихикнула Татьяна. — На мой взгляд, очень даже ничего. Я бы и сама не отказалась; нет, конечно, если этот Вадим такая гадина, как ты говоришь, тогда действительно — ну его совсем.
— Именно такая, — кивнула Маша.
— Ну и черт с ним! — весело заключила Татьяна. — Забудь про него совсем. Не было вообще ничего. Тебе эротический сон приснился. После плохого ужина. А уж после ужина «от Дяди Вани» вообще кошмары должны сниться без перерыва. Кстати, я есть хочу, а ты?
— Я тоже, — призналась Маша.
— А у тебя кофе растворимый еще остался?
— Ага.
— Тогда тащи его сюда, а я кипятильник включу, пока свет не вырубили. У меня печенье есть и сушки.
