Твой отец, который помнит эту историческую футбольную игру, сказал, что мы должны отдать свои деньги игроку «Викингов», но только потому, что считает нашу затею полным абсурдом, поэтому я не обратила на этот совет никакого внимания.
Единственное мнение, которое у меня возникло, это то, что бедная Марта, видимо, послала свои приглашения в Ассоциацию мужчин, считающих женщин идиотками, и их лекторы не ударили лицом в грязь.
Надеюсь, что к твоему приезду на каникулы мы все уже забудем этот бред.
Твоя любящаю мать Лиззи»
Глава 4
Я ПОДКЛЮЧАЮСЬ К ИСТОРИИ
Мало что изменилось к тому времени, когда я вернулась в Ларксдейл. На всех пяти встречах Независимый женский клуб города Ларксдейла выслушал приблизительно одно и то же: «Дайте свои деньги мне, и каждые полгода я буду присылать вам отчет, сколько их теперь стало за вычетом моего жалованья». Вне всякого сомнения, все эти мужчины были честными людьми, а некоторые из них вполне могли быть профессионалами.
Но это было совсем не то, чего хотели наши женщины. В этом не было работы ума, инициативы и творчества. Просто пассивное участие. Очередное предложение довериться кому-то, кто будет за тебя думать.
Короче говоря, это было все равно что еще раз выйти замуж.
Так обстояло дело, когда, кажется 15 декабря, я приехала домой на рождественские каникулы. Я приехала с небольшим рюкзаком за спиной, где лежали мои вещи, и с двумя тяжелыми чемоданами учебников в руках. У меня был простой план – запереться в своей комнате и заниматься, пока глаза сами не будут закрываться. Рождество длится всего с шести вечера двадцать четвертого до полудня двадцать пятого числа. Господь это понимает.
И моя мама тоже это поняла. На самом деле именно в этот приезд я лишний раз убедилась, какая моя мать необыкновенная женщина. Дебора как-то сказала мне: иудеи считают, что бог все время посылает на землю десять праведников, которые и спасают мир. Фишка в том, что никто не знает, кто из людей к ним относится. Я иногда подозреваю, что моя мать одна из них.
Но перехожу к самому главному. Расскажу, как единственный раз в жизни я случайно оказалась самой умной.
Я неделю просидела взаперти за учебниками по четырнадцать часов в день с тарелкой сандвичей и галлонами кофе, которые в полдень приносила мне мать. И наконец вышла, чтобы принять участие в субботнем заседании и чаепитии членов клуба. В голове у меня была полная каша из поправок к федеральным законам. Я поражалась, насколько я все же тупа, поэтому не особенно обращала внимание на то, что происходит вокруг.
Но наконец что-то из разговора за столом все же пробилось ко мне в сознание.
– Они все прекрасные эксперты и дали нам дельные советы! Я просто не понимаю, почему мы не можем их принять! – громко и убедительно заявила Марта Криттенден, как всегда с безукоризненно уложенными седыми волосами и аккуратно расправленной салфеткой на коленях.
Потому что мы всю жизнь это делаем, и нам это надоело! Сколько можно давать мужчинам право думать за нас, как будто мы безмозглые курицы? – перебила ее розоволосая Скай в одежде, напоминающей костюм мотогонщика.
Это мне понравилось. Во-первых, потому, что никто и никогда даже не думал перечить Марте Криттенден в Ларксдейле. И особенно странно, что так поступала подопечная клуба, находящаяся у них на перевоспитании по поручению полиции штата.
Возможно, меня привлекла отвага Скай, хотя, будучи студенткой престижного университета, я уже видела таких смелых женщин в лице одной профессорши, которая преподавала у нас на курсе семейное право.
Поэтому я откашлялась, чего никто не заметил, кроме моей матери, которая тут же спросила: «Да, детка?» Но это привлекло ко мне внимание остальных, и стало поздно делать вид, что я просто подавилась морковным кексом. Мне пришлось высказаться. Делала я это насколько возможно безразличным тоном.
– Просто на прошлой неделе я прочитала одну статью в «Тайме» о легендарном акционере, который разбогател на десять миллиардов долларов. И он поделился секретом своего взлета. Он действовал по простому принципу. Шел в крупный торговый центр, высматривал, какой из маленьких магазинов привлекает наибольшее количество покупателей, и покупал акции этого магазина. Это превратило его в одного из самых богатых людей в нашей стране.
Они смотрели на меня, открыв рот. Я почувствовала себя еще более тупой, чем раньше.
– Так вот, – не дав себе раскиснуть, завершила я, – никто из мужчин не знает о торговых центрах и покупках столько, сколько вы!
Наступило мертвое молчание. Мне казалось, что я слышу, как у них в головах закипают мозги, и это грозило массовым инсультом. «София, – сказала я себе, – ты опять вляпалась. Ни одно доброе дело не остается безнаказанным».
– В любом случае, – попыталась я исправить положение, чувствуя, что иду камнем на дно, – вы что, не можете сами попробовать покупать акции в торговых центрах?
Через две минуты возбужденный гул женских голосов заполнил комнату. Я почувствовала, что больше не в состоянии ничего воспринимать, и встала.
– Простите, но мне пора садиться за работу, – извинилась я и вышла из гостиной.
Поднимаясь по лестнице, я слышала, как в гостиной опять воцарилась тишина, и испугалась, что они осуждают мою тупость.
Но все было гораздо хуже.
Они думали!
Глава 5
ЖЕНЩИНЫ ИДУТ ПОКУПАТЬ
В Миннеаполисе, если вы хотите немного отвлечься и углубиться в экономику нашего штата, вам помогут местные торговые центры. И это не удивит вас, если вы вспомните суровые зимы Миннесоты, когда даже сумасшедшее желание истратить все свои сбережения не выманит вас далеко от своего дома.
В 1983 году в трех часах езды от Южного Ларке-дейла было больше дюжины крупных торговых центров, не говоря уже о самом крупном и популярном, который был расположен в самом центре Миннеаполиса.
Но ни один из них не тревожил моего воображения, когда на следующее утро я спустилась в кухню за кофе и тостами. И обнаружила, что…
В семь тридцать утра в это субботнее утро, когда за окном было темно, холодно, но еще не было снега, женщины Ларксдейла с многочисленными сумками и пакетами разных размеров крутились, как щенки, вокруг стола в гостиной. Они планировали свой первый поход за акциями.
Поход был обставлен как положено. На столе лежала карта, над которой склонились головы с горящими глазами. Время от времени кто-нибудь задумчиво подносил к губам чашечку бодрящего кофе. Мое любопытство было разбужено.
У моей матери имелась своя собственная роль в этой первой кампании. Она не пыталась произносить речи или становиться в гордую позу. Она просто варила кофе, жарила тосты и подавала все это, следя, чтобы всем хватало. Когда кому-нибудь надо было взглянуть на карту, мать брала у них из рук чашки и тарелки с тостами. Она была в своем коронном репертуаре. Ей всегда поручали незначительные дела, но доверяли в главном.
